– Возможно. Я бы хотел отметить, что все увечия, которые были нанесены на тела Макса и Оливии, были выполнены не профессионально, то довольно точно скорее всего, он делал это не впервые. Он мог пробовать делать это на коже животных.

– Это хреново! Он может войти во вкус, пока не дойдет до совершенства.

– Три волоска, которые мы сняли с тела Оливии, принадлежат ей самой. Так, что извини, новости не самые хорошие.

– Да, тут ты верно подметил, не самые хорошие. До связи, Курт.

Закончив разговор, я пошла в кабинет к Брайну. Он склонился над клавиатурой и в быстром темпе стучал по ней.

– Отчет для Броуди?

– Угу, – не отрывая глаз от клавиш, промычал он.

– Звонил Курт.

Я пересказала ему все то, что узнала.

– Это ни хрена нам не дает, Глория. Ещё одна галочка в пользу этого парня, что он сработал чисто.

– Что ты все же думаешь по поводу адвоката Хилла? Он весьма загадочный тип, – усевшись на место для посетителей, и сложив руки перед собой на столе, лукаво спросила я.

Брайн оторвал взгляд от монитора перестав печать. Сложив аккуратно руки перед собой на стол он заговорил:

– Если тебе так хочется, давай гипотетически рассмотрим его как подозреваемого. Хилл точно знал, где проживала потерпевшая, имел легкий доступ к месту преступления и, возможно был знаком с устройством охранных систем. У него якобы есть алиби, что они были вместе с Беном Паркером в Вашингтоне, но это ещё надо проверить, чем собственно я в данный момент и занимаюсь. Пока мне не удалось обнаружить на это число билет на имя Хилла. Скорее всего, они улетели чартерным рейсом или на личном самолете Паркера. Хилл мог вернуться в Нью-Йорк в любой момент. Так же он владеет крупной коллекцией огнестрельного оружия, наверняка включая то, из которого могло быть совершено убийство. Подозреваемый признал, что является метким стрелком.

– Уже неплохо для начала, Брайн. Личные качества подозреваемого: предпочитает одиночество, уверен в себе, ценит удобства, умен. Примечательное сочетание агрессивности и умения произвести впечатление. Мотив…

Тут я запнулась. Размышляя, я встала и прошлась по комнате. – Зачем такому, как Лиам Хилл, совершать убийство? Из корысти, в порыве гнева? Не годится! И богатство, и положение он уже завоевал, причем совсем иными методами. Женщин – для постели и любых других нужд – он покоряет, я думаю, без малейших усилий. При этом в нем присутствует, как мне показалось склонность к насилию и способность применить его без малейших колебаний. От убийства Элизабет Эванс за милю разит извращенной и необузданной жестокостью. Я никак не могу совместить безобразное зрелище в комнате, где мы обнаружили три тела, с обликом элегантного джентльмена, угощавшего меня кофе. Возможно, в этом все дело?

Брайн откатился на своем стуле в задней стенке и закинув ноги на стол, сложил руки за голову:

– Он адвокат, Глория. Не стоит это упускать из вида. Если он входит в наш список подозреваемых, то ему хорошо известны все шаги полиции на много ходов вперёд, и это дает ему огромное преимущество. Хилл мог всё тщательно спланировать, к тому же он один из первых узнает о всех наших передвижениях, через Бена Паркера.

– Я могу сказать точно, что Хилл считает мораль сугубо личной сферой, куда не должен вторгаться закон, – продолжила я, вышагивая по кабинету взад- вперед. – Секс, владение оружием, наркотики, табак и алкоголь, даже убийство – все это, по его мнению, имеет отношение к морали, а не к закону. Убийство дочери его клиента и друга, единственной дочери одного из активнейших консервативных законодателей страны, из пистолета… Не исключено, что, с точки зрения подозреваемого, это служит иллюстрацией изъянов юридической системы. Итак, мотив – гордыня и желание доказать в чем то свою правоту?– Я облегченно перевела дух. – Все-таки в наших построениях есть логика!

Я уселась поудобнее.

– Не исключено. У нас слишком много составляющих, но нет ничего конкретного, Глория. А как ты тогда объяснишь записки? И смог бы Лиам Хилл убить троих? Действительно, возможность у Хилла была, судя по всему – средства тоже. А если вспомнить о его высокомерии, то и мотив.

Слушая Брайна, я недоумевала, почему у меня не получается представить себе, как это происходило.

– Черт Брайн! Нет, не получается, хоть тресни! Я не могу вообразить Лиама Хилла, который выпускает всю обойму в девушку, которая была его другом, или совсем не вяжется его образ с тем, что он мог подвесить и изрубить спины топором Максу и Оливии… Лиама Хилла, вгоняющего в тело Элизабет пулю за пулей…Впрочем, есть факты, от которых не спрячешься. Если собрать побольше таких фактов – то можно выписывать ордер для психиатрического освидетельствования. Разве не занимательно? – Я улыбнулась Брайну, хотя мне было не до смеха. – Забраться бы Хиллу в мозги – что за захватывающее приключение!

– По-моему мы в отчаянии, детка. С таким же успехом мы можем сделать подозреваемым Ника Паркера. У парня шаткое алиби, которое нужно проверить и к тому же у него посерьезней мотив, чем у адвоката. Наследство.

– Здесь я с тобой согласна. Завтра первым делом нужно будет проверить его алиби. Пока майору Броуди об этом не слова. Если Бен Паркер узнает, что мы начали копать под его сына и адвоката, нас завтра же вышвырнут из управления. Не знаешь, как там Дейв, выздоровел?

– Я видел его сегодня мельком.

– Как, уже?

– Он сказал, что лучше сдохнет на работе, чем будет лежать дома и принимать компрессы от его мамочки.

– Ладно, пойду, позвоню ему, до завтра Брайн. Хотя лучше бы оно не наступало. У нас остался один день, чтобы накопать хоть что-то.

– Значит, завтра постараемся. Кстати, Макларен мне прислал свой отчет о наблюдении за Ларри Ковычем, пока всё спокойно, ничего подозрительного. Я отпустил его домой, так как он был с дежурства. Так же Макларен пробил машину дядя Ковыча, всё чисто.

– Ларри Ковыч – точно не наш парень. Здесь игрок покрупнее, хоть и новичок, судя по всему. Завтра поднимем все архивы дел, посмотрим, может быть есть, где – то убийства девушек, с похожим подчерком. Парни которых я просила это сделать ничего существенного не нашли, но сам знаешь какая на них надежда.

Несясь в потоке машин, домой, я набрала Дейва Левински.

– На проводе, – послышался всё ещё простуженный, сиплый голос Дейва.

– Как самочувствие, Дейв?

– А, это ты Глория! Уже лучше, но я сбежал из дома, мама закормила меня куриным бульоном и залила в меня тонну чая с молоком, лимоном и малиновым вареньем. Теперь я тебе официально заявляю, что не хочу жениться никогда!

Я рассмеялась.

– Жена и мама – это две разные женщины. Не каждая жена будет о тебе заботиться как мать. Я вот, например, не умею хорошо готовить, но Гейба это устраивает. Мне просто некогда этому как следует поучиться, зато я умею хорошо стрелять и при случае могу снести кому-нибудь голову. Или пустить пулю, без промаха.