На встречу Маарит пришла на полчаса позже назначенного. Я ее сразу же узнал, как она вошла в дверь, – внутри перевернулось. Сердце не знало, как ему изловчиться для следующего удара. Маарит стряхнула снег, осмотрелась и увидела меня.

Я сидел за угловым столиком с бокалом пива – вторым за сегодняшний день. В ресторане было битком, но сцена была пуста. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я последний раз виделся с ней в этом самом месте.

Маарит сходила к стойке, вернулась, поставила темное пиво на стол, скинула куртку на спинку стула и уселась.

– Ты давно вернулась? – поинтересовался я, рассматривая, как она прилаживает шейный платок.

Наконец результат удовлетворил ее.

– Вчера, – ответила Маарит.

Она посмотрела на меня, я посмотрел на нее, потом пригубил из бокала. Пиво было безвкусным.

– Сочувствую. Вы с Манниненом были друзьями. Тут сложно выразить что-то, кроме соболезнований.

– Спасибо, – сказала Маарит и пару раз провернула бутылку: этикетка пошла против солнца, наконец, текст вернулся в начало.

Я не отрываясь смотрел на нее. Волосы были тщательно убраны, и прочитать выражение лица было невозможно, хотя глаза, нос и рот были – вот они. Что-то оставалось скрытым. До этого момента она обронила всего лишь два слова.

– Так, значит, вчера?

Она кивнула.

– Чем занималась сегодня?

У Маарит был такой вид, будто она только что пришла на нашу встречу или как если бы она только что заметила мое присутствие.

– Прости, что?

– Чем…

– Ни чем особенным. Как так?

Глотнул пива. Интересно, сколько же нужно выпить, чтобы пиво начало казаться пивом? Маарит поменяла положение: она выпрямила спину, сосредоточила взгляд, слегка развернула плечи. Казалось, по отдельности эти движения ни о чем не говорили, но вместе они говорили о многом. Посмотрел на ее куртку – значков не было видно. Ничего. Я их уже видел. И только теперь все встало на свои места. Я уже открывал рот, как Маарит произнесла:

– К этому все и шло.

Я промолчал.

– Я всегда думала, что не буду заходить так же далеко, как и мой отец. В мире достаточно фанатиков – одним больше, одним меньше. И все-таки… Ведь я одна знала маршрут, я отвела вас туда, Маннинен доверял мне.

Маарит потянула пиво, глотнула, сморщила губы и продолжила:

– Хотелось ведь как лучше, на самом деле. Хотелось нести добро, сделать мир лучше. Это казалось важным. Оно и по-прежнему кажется таким, только теперь с меня достаточно.

– Ты все еще в шоке, – сказал я.

Она посмотрела на меня пристальней, чем когда-либо.

– Может, и так, – ответила она голосом, в котором не было ни намека на то, что она была бы в шоке или потрясена. – А ты?

– Пишу статью. И ведь я ее напишу.

– Все еще?

– Почему бы и нет?

Она посмотрела вокруг и спросила:

– Неужели ты не испугался того… что произошло?

– А должен был?

Сказал и захотел увидеть в ее лице хоть что-нибудь.

– Ну, не знаю.

Пальцы Маарит двинули бутылку по столу, та оставила на поверхности влажную полоску, блеснувшую, как только что прошедший дождь.

– Я больше ничего не понимаю.

– Сочувствую, – повторил я, – точнее, не знаю, сочувствую ли. Не верю тебе больше.

Она посмотрела на меня, и тогда на ее лице появилось что-то. Маарит ничего не ответила. Застыла бутылка. Я сделал вдох и наклонился к ней.

– Значок. Экологическая группа «Черное крыло». Угрозы в адрес членов совета директоров «Финн Майнинг». Последовавшие за тем их смерти. Ты и твои неожиданные и чуть менее неожиданные появления в разных местах. То, что случилось сегодня утром. Ты и твой приятель – кем бы вы там ни были и кем бы себя ни именовали, вы ответственны за гибель людей.

Маарит молча смотрела на меня. Почему-то на ее лице было больше теней, чем раньше. Может, из-за освещения или положения головы, или из-за волос.

– Я прошу прощения, но только за то, что случилось с Теро Манниненом.

– Пожалуй, это единственное, за что тебе не следует извиняться. Маннинен знал, на что идет, и он сам хотел взять те пробы.

Ее глаза заблестели.

– Все ради статьи – так?

Мой взгляд говорил о многом.

– Все ради идеи?

Маарит покачала головой.

– Не знаю, о чем ты.

– Все ты знаешь. Это вы убрали людей из «Финн Майнинг», а этим утром вы пытались убить Матти Мали, чтобы поставить жирную точку в конце. В вашу группу входят (или входили – не знаю) Сантту Лейкола и покойный Теро Маннинен. У меня нет доказательств, но мне достаточно, если ты скажешь мне, что я прав.

– Я не могу тебе такого сказать.

– Чего же нет? Боишься, что и тебя убьют?

Влага в ее глазах лишь на какое-то мгновение поднялась через край, вытекла из уголков глаз и потерялась в волосах. Лицо даже не шелохнулось. Она сидела, выпрямив спину, и практически вросла в стол.

– Он был мне другом, и я его потеряла. То, почему так случилось, было лишь результатом того, что мы хотели творить добро, мы хотели вскрыть несправедливость, мы хотели показать истинную суть вещей. И мы думали, что ты, будучи журналистом, такого же мнения. Мы думали, что ты на нашей стороне. Я же читала твои статьи… Подумала, с тобой стоит познакомиться.

Она опустила глаза.

– Разумеется, наша встреча в тот вечер была не случайной. Я возвращалась на трамвае домой, как Сантту послал мне сообщение, мол, твой любимый журналист здесь, так что решила заглянуть и поинтересоваться, что там с бумагами отца, есть ли от них какая польза. То, что случилось потом, случилось само по себе.

– Это тот, который Сантту Лейкола? Он стоит за всем этим?

– За чем за всем этим?

– За чередой убийств, за сегодняшней попыткой покушения на Матти Мали.

Маарит посмотрела на меня так, будто я опрокинул ее бокал.

– Не удивительно, что у нас сразу все получилось. Мы с тобой так похожи. Что нам за дело до кого-то или чего-то, тут ведь все средства хороши! Главное – заполучить желаемое, ну – или воображаемое желанное. Я это сразу ощутила: отношения на грани распада, отсутствовавший тридцать лет отец, в голове ничего другого, кроме работы и субъективных целей и задач. Ты такой же, как я, а я такая же, каков мой отец.

– Ты не ответила на мой вопрос, – сказал я после паузы.

– Ответила ясным и понятным языком: нет, я не вхожу ни в какую чертову террористическую организацию, а что до Сантту… Он ответствен только за электронные сообщения, что ты получал, а так он ни за чем не стоит, кроме как за своими выходкам. А если и стоял бы, то я узнала бы об этом через минуту – Сантту постоянно рассказывает мне обо всем, что с ним происходит. Это чудесный человек, но порой излишне открытый. Поэтому мы даже не думали, взять или не взять его в Суомалахти. А значок – вот этот черный – так это просто черный значок, в этом вся его тайная идея. Идея черного значка – в его черноте. Он привлекает внимание. Именно поэтому. Пойми, порой все именно так, как оно выглядит.