– Как вы себе это представляете? – возмутился научник. – Здесь два десятка человек работали только на обеспечении! Это физически невозможно! А научная группа. Где она?

– Придется постараться, – тон полковника был холоден.

– Но расчёты оказались неверны, нам неизвестен правильный вектор поля, всё придётся пересчитывать!

– Пересчитаете, – температура в голосе Карасова разом понизилась градусов на сто.

– Но время…

– Знаете, проф, я, кажется, понимаю, чего вам не хватает. Вам не хватает мотивации. Так вот, если через восемь часов установка не заработает правильно, я отдам вас Гилаеву. Он, конечно, в науках не силён, но насчет мотивации кадров большой специалист. Надеюсь, мысль о его талантах окажется для вас хорошим поводом поторопиться…

Побледневший профессор нервно сглотнул и на подгибающихся ногах метнулся куда-то в сторону «комнаты матери и ребёнка». Похоже, он был здесь не первый раз и прекрасно знал, что где находится.

Полковник повернулся к Олегу:

– Теперь с вами, батюшка. Вы, надо полагать, человек неглупый и интеллигентный, с хорошей фантазией… Давайте сэкономим время на угрозах. В ваших книгах, помнится, хорошо прописан ад – так вот, поверьте, преисподняя покажется вам курортом, если вы не будете достаточно откровенны.

Олег уже решил про себя, что запираться бессмысленно – вряд ли полковник со своей группой снова отправятся в Рыжий замок, чтобы захватить Артёма с Борухом. Похоже, у них хватает своих проблем, требующих срочного разрешения, а значит, откровенность Олега друзьям никак не повредит. Героическая гибель под пытками вовсе не казалась священнику достойным завершением жизненного пути, поэтому он, стараясь быть как можно более убедительным, подробно рассказал свою историю заново, на этот раз не отступая от истины.

– Любопытно… – протянул Карасов, не отрывая от Олега пронзительного взгляда голубых глаз. – Значит, говорите, одного из ваших, хм… спасителей, зовут Борух?

– Так он представился, – пожал плечами священник.

– Полноватый бородатый прапорщик? Средний рост, глаза тёмные, на левой щеке шрам?

– Да, именно так, – слегка удивился Олег.

– А он не назвал вам, случайно, своей фамилии?

– Увы, нет…

– Что же, надо признать, что в жизни бывают и более удивительные совпадения, но редко…

– Может, вы меня развяжете? – рискнул поинтересоваться Олег. – Руки очень затекли… Бежать мне некуда.

Полковник с минуту внимательно смотрел на Олега, потом встряхнул головой, как бы отгоняя неприятные мысли.

– Ну что же, батюшка, я склонен вам поверить, хотя история, надо сказать, странная. Цените мою доброту.

Карасов вытащил их ножен хищного вида тесак и одним движением разрезал пластиковую ленту одноразовых наручников.

– Поступаете в распоряжение профессора – он как раз жаловался, что один не справится. Делайте что он скажет, и Родина вас не забудет.

Растирая затёкшие кисти рук и морщась от покалывания восстанавливающегося кровообращения, Олег отправился вслед за профессором. Научника он отыскал в полуподвальном помещении, где тот безуспешно пытался запустить здоровенный импортный дизель-генератор. На лице профессора застыло молчаливое отчаяние, но стартёр раз за разом прокручивал движок вхолостую. Олег подошёл и молча открыл топливный кран – не заметить красный рычажок и надпись Fuel Tank было трудно, но профессор, похоже, пребывал не в лучшем состоянии духа. Дизель взревел, затрясся, но вскоре вышел на режим и замолотил ровнее. Научник стоял потерянный, забыв, что собирался делать дальше, и бессмысленными глазами смотрел на стрелки приборов.

– Андрей Васильевич, – мягко сказал Олег, – придите в себя. Не знаю, что от вас требуют, но лучше бы это сделать.

– Вы не понимаете, – тусклым голосом сказал профессор, – на то, чтобы найти частоту и вектор, могут уйти недели. А у меня только восемь часов…

– И вы собрались провести эти восемь часов, рыдая и заламывая руки?

– Да поймите же, шансов почти нет!

– Вот, – обрадовался Олег, – вы же сами сказали: «почти»! А это значит, что шанс всё-таки есть, и не надо впадать в грех отчаяния. Дорогу осилит идущий, и Господь не оставит нас.

– Вы думаете, Он есть и здесь?

– Он есть везде! – сказал Олег с уверенностью, которой отнюдь не испытывал. – Давайте, Андрей Васильевич, за дело!

– Да, да, вы совершенно правы – нужно пробовать… – Профессор подошёл к приборному щиту и перекинул несколько рубильников. – Пойдёмте в аппаратную.

Цилиндрическая башня вокзала выглядела внутри как рубка какого-нибудь галактического крейсера из «Звёздных войн» – многочисленные пульты и экраны компьютеров, железные шкафы непонятного назначения, стеллажи с электронной аппаратурой… Всё это казалось тёмным и мёртвым, но профессор быстро щёлкал тумблерами, заставляя панели расцветать гирляндами разноцветных индикаторов. Налились светом экраны компьютеров, побежали строчки загрузки, какие-то стрелочки заплясали по шкалам – профессор явно знал, что делал.

– Вы здесь, вижу, не в первый раз? – осторожно поинтересовался Олег.

– Не в первый? – удивился профессор. – Само собой. Да это, собственно, в значительной части моя разработка, будь она неладна…

– Тогда почему вы сидели в подвале с этими… военными, а не здесь?

– Потому что оперативные силы поделили на несколько групп. Чтобы увеличить шансы. Полковник, как руководитель операции, затребовал себе самого лучшего оператора. Я считался лучшим. И, как видно, не зря…

– Простите, Андрей Васильевич, – сказал Олег, – но я действительно ничего не понимаю. Может быть, вы мне объясните? Мне кажется, мы теперь в одной команде и секреты потеряли смысл.

– Знаете… Олег, да? Поверьте, чем больше вы знаете, тем меньше ваши шансы выжить. Обратная экспоненциальная зависимость.

– Ну, хоть скажите, что стало со всеми этими людьми?

Профессор вздохнул и отвернулся. Глядя в сторону, он тихо сказал:

– Если честно – понятия не имею…

Олег некоторое время ходил за профессором, глядя на его манипуляции с приборами. Если тому и требовалась какая-то помощь, то вряд ли от священника, ровно ничего не понимающего в происходящем. А вот Олег просто не мог молчать. Непрерывная череда стрессов ввела его в состояние какой-то нехорошей бесшабашности, когда контроль над собой и обстоятельствами теряется радикально, но незаметно. Такого эффекта иногда можно добиться алкоголем – когда кажешься себе трезвым и адекватным и лишь на утро ужасаешься тому, что ты наговорил и наделал.

Внезапно Олег сделал решительный шаг вперёд и загородил от профессора очередную стойку с приборами.

– Андрей Васильевич! – твердо сказал Олег. – Я не сойду с этого места, пока вы не объясните мне, что происходит!