– Соедини меня с ним.

* * *

Бармин крепко держал в правой руке штурвал, похожий на рубильник, и медленно вел его от себя. В иллюминаторах виднелся край подводной скалы. Из динамика, незаметного среди множества приборов на пульте, доносился спокойный голос Савицкого.

– Я двадцатый. Мягко, плавно… Третий не включайте, а не то он своей струей может развернуть вас вокруг оси. В общем, все по штату.

– Вас понял, двадцатый, – ответил Бармин. – Угол 60 градусов. Начнем его выбирать при подходе на двадцать метров. У нас все в порядке, параметры в норме… Вот это машина, – добавил он восхищенно. – Такая громадина, а как слушается!

– А кто делал? – задиристо сказал Савицкий.

В принципе, все системы батискафа были автоматизированы и могли управляться с берега или автопилотом, но Бармин сам вызвался опустить батискаф на дно.

– Видишь, майор? – спросил он у Дроздова, когда до дна оставалось не более десяти метров.

Дроздов пригляделся. Внизу – серая поверхность и два кратера, между откосами которых неясно темнели контуры чего-то несомненно искусственного происхождения. Причальный док! От волнения у него взмокли ладони.

Бармин нажал несколько кнопок на своем пульте и сказал торопливо и озабоченно:

– Вызываю «Китеж».

Когда на пульте зажегся транспарант: «Говорите», тон Олега Львовича стал совсем иным – бодрым, даже веселым.

– Юрий! Ты что такой озабоченный? – Он знал, как тяжело сейчас Руководителю, и своим бодрым голосом и этой столь обыденной фразой старался успокоить его. – Мы уже почти на месте.

– А что веселиться? – хмуро ответил динамик. – Дело предстоит нешуточное. Пока доберетесь, можете здесь никого не застать… Они уже здесь.

Повисла пауза: ответ прозвучал неожиданно для академика. Потом Бармин сказал уже не тем веселым тоном, а медленно и с твердой убежденностью в голосе:

– Держитесь, мы будем через пару часов, – он выключил связь и повернулся к Дроздову. – Этот скафандр – вещь совершенно новая. Проверим, Андрей…

Дроздов проверил показатели на маленьких нагрудных щитках баллонов перед тем, как положить их в мягкие ложа заплечных рюкзаков. Щелкнули застежки удерживающих ремней.

Он снова выглянул в иллюминатор. Теперь – швартовка к доку. Вроде бы все должно быть хорошо. И все-таки… И все-таки главное, конечно, не посадка – это они выдержат, а успеют ли… Эх, если бы вместо недели на тренировки у них был бы хотя бы месяц…

Батискаф мягко ткнулся в стыковочный узел. Двигатели продолжали крутиться, корпус дрожал. Амортизаторы противоперегрузочных кресел просели до упора.

– Андрей! – крикнул Бармин. – Мы на месте.

Руководитель положил микрофон дальней связи на пульт.

– Первый прошел внутренний круг, – доложил Закиров, сидящий возле наружной амбразуры. – Видите? Я сниму его.

– Стой, не стреляй, – приказал Руководитель. – Бей метрах в трех впереди.

– Зачем?

– Посмотрим, что он сделает.

– Они же насторожатся, – запротестовал Закиров. – К черту вся маскировка!

– Надо предупредить, что мы не шутим. Ты знаешь, какое оружие у нас. Я должен быть абсолютно уверен, что сделал все возможное, прежде чем применить его.

Руководитель говорил о своем плане с уверенностью. Закиров слушал, не произнося ни слова, однако не все в этом плане было для него ясно и понятно. Зачем предупреждать японцев, если главное – победа, а не то, какой ценой она будет достигнута?

– Стреляй, не задев его. Сможешь?

Для Закирова такого вопроса не существовало.

Пошевелившись внутри скафандра, он высунул из амбразуры подводный автомат с реактивными пулями. Устроился поудобнее, убедился, что хорошо видит цель, и взял на мушку идущего первым высокого и быстрого в движениях японца. Сняв с предохранителя автомат, он сделал глубокий вдох и с сожалением отвел мушку от человека. Следовало спокойно и особенно тщательно подготовиться к выстрелу, чтобы не попасть в высокого. Он нервно потрогал спусковой крючок, правая рука лежала на ложе автомата, левая – на подствольнике. Тем временем высокий японец осторожно пробирался вперед.

Медленно, но решительно Закиров нажал на спуск. В подводном пространстве выстрел прозвучал почти беззвучно.

* * *

Фонтанчик ила, поднявшийся впереди Содзи, заставил его броситься на дно. Идущие за ним последовали примеру своего командира. Упав, майор уставился в объектив лазерного прицела, ожидая новых выстрелов, но их не последовало.

– Предупреждают, командир, – сказал лейтенант Атаито.

– Дураки, – ответил Содзи, почувствовав, как взмокли его ладони. – Русские – дураки… Уж если ввязались в драку, надо драться. Кто-нибудь заметил, откуда велся огонь?

– Кажется, стреляли под большим углом сверху, – доложил Атаито.

– Сейчас мы для них как лисы на снегу, – высказал предположение капитан Хироси, коренастый мужчина, лежащий слева от Содзи. Он протянул палец, указывая на светлое пятно в россыпи камней метрах в двухстах впереди себя. – Что вы думаете об этой оранжевой скале, господин майор?

Содзи взглянул на скалу.

– Сомневаюсь, чтобы за ней можно было укрыться, – сказал он.

Укрепив видеокамеру на кронштейне гермошлема, Содзи внимательно осмотрел склоны и верхушку скалы. Ему чудились тени за глыбами и в расщелинах скал. Сказать точно, скрываются ли там подводные жители, было невозможно.

– Ничего не вижу, – сказал он наконец. – Черт, здесь очень трудно оценивать расстояние.

– Да, придется туго, – ворчливо сказал Атаито. – Им хватит одного ПРТК, чтобы все было как в тире.

– Узнаем через триста метров, – пробормотал Содзи. – Надо добраться до дока – там можно укрыться.

Он поднялся на одно колено и махнул рукой.

– Вперед! Осторожно!

Пять отборных японских бойцов поднялись и двинулись вверх по склону. Когда они достигли оранжевой скалы, последовал еще один выстрел, поднявший фонтанчик ила прямо перед передним бойцом. Акванавты снова попадали в иль, образовав почти прямую линию из серых скафандров.

Теперь только сто метров отделяли их от подводного дока. Японцы были самыми тренированными бойцами в мире, но сейчас эти люди воевали с бездной. Содзи знал, насколько ограничены их возможности: если они в течение следующего часа не смогут проложить путь в безопасную атмосферу подводной станции, то у них останется мало шансов вернуться к батискафу. Слишком мало, почти никаких! Он дал своим бойцам минуту передохнуть, в то время как сам, не переставая, думал о том, что предпринять дальше.

Майор считал себя хитрой лисой – ему удавалось выскальзывать из всяких ловушек, но на этот раз что-то было не так. Избыточное давление внутри костюма раздражало его. Он привык вести бой в земных условиях. Сейчас было иначе. Минимум в четвертый раз из его груди вырвался тяжелый вздох.