- Почему у вас?

- А больше не у кого. У тебя же тут никого нет кроме меня?

- Подруги есть, еще с института.

- Но у них же мужья, дети? Да? Кто захочет видеть рядом такую красивую свободную женщину как ты?

Он был прав. Когда я вернулась в столицу подруги, конечно, с удовольствием со мной пообщались. Но как-то сразу стало ясно, что времени у них особенно нет, и пусть не у всех мужья и дети, но мужчины имелись. И на самом деле я – одинокая с ребенком – почему-то не вписывалась в их круг.

 Только одна из тех, с кем мы снимали квартиру – Соня – приняла меня очень хорошо. Но она была глубоко беременна, так что особенно часто с ней встречаться мы не могли. Да и вывалить на нее ворох моих проблем казалось совсем неправильным. Ей нужны были положительные эмоции, а не мои траблы.

- Мы уже можем уйти отсюда?

- А в чем дело?

- Ну, вы показали Егору, что я с вами. Можно уходить?

- Милая, если бы я пришел сюда только для того, чтобы показать твоему Егору, что я с тобой, - он произносит это язвительно, и мне становится стыдно, - я был бы очень крупным идиотом. Нет. Я приехал сюда делать дела. Так что, извини, придется побыть моей спутницей еще часок другой, как мы и договаривались.

- Ну хоть припудрить носик я могу?

- С твоим носиком все в порядке. Но если ты хочешь отойти от меня – так и скажи. Да, постарайся не оставаться наедине со своим футболистом. Тебе, невеста, я доверяю, а вот ему – ни на грош.

Дворжецкий снова улыбается. Он вообще очень обаятельный. И не могу сказать, что он пугает меня или вызывает отвращение. Нет. Но я на самом деле никогда не рассматривала его как мужчину! Несмотря на все его мужское обаяние.

Ну, вы не будете, скорее всего, неровно дышать к близкому родственнику? Вот и я считала его родственником. Не отцом, конечно. Скорее дядей. Как будто он не отец, но брат отца. Который заботится о нас с мамой потому, что мы родня.

Мой спутник кивает двум пожилым мужчинам, стоящим поодаль, направляется к ним, отпуская меня.

- Пудри носик, но недолго.

Да уж. Карета превратится в тыкву.

Я захожу в женский туалет. Надеясь, что никакой сцены в стиле – она подслушала разговор двух незнакомок и узнала многое о себе и своем парне – не будет.

Увы, я ошибаюсь!

Стоит мне зайти в кабинку и закрыть дверь, как в дамскую комнату вваливаются какие-то девицы – и откуда они берутся на таких мероприятиях? – и начинают обсуждать – нет, не Стенина. Дворжецкого!

- И где Дворжик откопал эту курицу?

- Я слышала, она у него работает.

- Работает? Кем? Она сто пудово из эскорта! - вот уж "спасибо", приложили!

- Короче, я все знаю. Она дочь его любовницы. Любовница умерла, он переключился на дочку. Семейный подряд. Учитесь!

- Откуда ты все знаешь?

- У меня знакомая работает в его «рестике», хостес, все про всех знает! Дворжик это куклу из провинции откуда-то вывез, она, естественно, на все готовая. Наверное «залетела», потому что он на ней женится!

- Блин, откуда они берутся, эти девки? Только нацелишься на богатого «папика», как его уже оприходовали! Тут одного пытаешься хоть на сумочку от «Гуччи» раскрутить, а эти сразу замуж!

Сумочка меня добила. Я выхожу из кабинки. Смотрю на них, давая понять, что мне нужно как-то пробраться к раковине.

Они резко затыкаются. И на том спасибо!

Честно, я никогда не знала, как вести себя в подобных ситуациях. Что сказать. Вернее, понимала, что лучше молчать. Но тут меня что-то понесло.

- Надо правильную планку задавать. Сумка «Гуччи» — это отстой.  – вытираю руки, взяв полотенце, лежащее в специальной коробке, бросаю его в стоящую у раковины корзину для использованных. Прохожу к двери, открываю ее и заявляю громко - И, кстати, мы не по «залету», мы по любви!

Ох, зря я сказала эту фразу, ох зря! Да еще и громко!

Потому что в коридоре, напротив дамской комнаты стоит Стенин. И все слышит.

Зыркаю на него, посылая мысленный сигнал – не трогать меня.

Но он, естественно, сигнал «игнорит».

Идет за мной, в какой-то момент резко хватая за локоть и затаскивая в какую-то комнату, скрытую гардинами.

- Значит, по любви?

Я в ярости! Что он вообще себе позволяет? Следил за мной? Специально все подстроил? Если нас тут застукают это ударит по имиджу Дворжецкого. И… не знаю, чем это грозит мне, подставлять шефа и друга я точно не хочу!

- Да, Егор! По любви! Понял?

- А если не понял?

- Если не понял, иди к моему жениху, он тебе объяснит!

- Я уже пришел к тебе!

- Ты только это и можешь, да? Воевать с женщинами? Ну, давай! Схвати посильнее, ударь побольнее! Со мной можно быть смелым!

- Что ты несешь?

- Ничего! Правду! Мы с тобой всего несколько дней назад встретились, и все эти дни ты только и делаешь, что угрожаешь мне! Угрожаешь и унижаешь!

- Да? Я вообще-то сказал, что люблю тебя! – эту фразу он практически кричит, не задумываясь о том, что нас могут услышать. А вот я об этом помню!

- Любишь? А что мне дала твоя любовь, Егор? Что? Ты меня растоптал, уничтожил, жизнь мне сломал! Что мне дала твоя любовь?

- Сына!

Этими словами он буквально припечатывает меня к стене. Я стою оглушенная этим признанием.

Да. Если бы не Егор, у меня бы не было Матвея. Матвей – смысл моей жизни, мое самое дорогое существо. Единственное за что я могу и буду бороться.

Всхлипываю. Хочется ответить ему что-то язвительное, ядовитое.

Но я не могу. Запас яда остался там, в дамской комнате.

- Вита, я…

Он замолкает, опуская голову. Словно не зная что сказать.

И я молчу. Я тоже не знаю.

Вообще ничего не знаю!

Хочется, чтобы эта неопределенность уже закончилась, хочется…

- Я не спал с ней. Она делала ЭКО.

Глава 31.

Стоим, как два тигра в клетке. Или как боксеры на ринге. Смотрим друг на друга. Прожигая.

Я рассказал об ЭКО Снежаны. Неожиданно