— Итак… — грозно начал я и заметил, что он тоже подобрался. — Интересно… никому не приходила в голову идея о постройке, например, огромной плотины через Гибралтар?

— Что?

— Ну, как дамба на Темзе, только гораздо больше, чтобы остановить приток вод Атлантики в Средиземное море и предотвратить затопление прибрежных зон?

Ральф тоже осознал необходимость прояснить ситуацию; он, должно быть, чувствовал себя не слишком уверенно — в связи с детьми, тяжёлым эмоциональным состоянием Мэдди и всех остальных, так или иначе вовлечённых в этот процесс.

— Невозможно — между Испанией и Марокко целых двадцать пять миль! — возразил он. — Одно только проектирование выльется в неразрешимую проблему, не говоря уже о трудностях политического и финансового характера…

Высокомерие, с которым он отверг моё предложение, подействовало на меня неожиданным образом.

— Но что-то должно быть сделано! — Я повысил голос: — Мы не можем просто оставить всё как есть.

— Иного выхода нет, всё равно уже поздно. Нужно просто признать это.

— Чудно. Выходит, мы можем отправить человека на Луну или организовать высадку союзников в Нормандии, но даже не попытаемся спасти жилища и средства к существованию миллионов людей?

— Эти берега рано или поздно всё равно исчезнут — смиритесь!

— Ну уж нет, я не намерен просто так взять и «смириться»! Я попытаюсь исправить ситуацию. Начну, в конце концов, опять заказывать пиццу «Венециана». Даже если придётся выбирать из неё изюминки, все до одной!

Вероятно, моё предложение прозвучало чересчур дерзко и самоуверенно. Ральф, возможно, хотел бы завершить дискуссию, указав на геополитические стратегические соображения, поскольку контроль над подобной плотиной существенно увеличил бы влияние Испании или Марокко, но он предпочёл путь личных оскорблений, причем в форме ударов ниже пояса.

— Насколько мне известно, у вас какие-то проблемы с психическим здоровьем?

На этом месте я почувствовал, что мои аргументы относительно грандиозного инженерного проекта останутся без ответа, поскольку я намерен ударить Ральфа по лицу Мне показалось, что подобная изысканная тактика поможет выкристаллизовать аргументацию и гораздо точнее выразит мою позицию, нежели любые слова. Кулаки сжались, лицо налилось кровью, и встревоженный Ральф вдруг отпрыгнул на ступеньку выше. В последнюю наносекунду включился внутренний тормоз. Не помню, чтобы когда-нибудь ударил человека, только тот дурацкий досадный эпизод с ненормальным папашей. Я ведь за этим и пришёл — рассказать Мэдди о своей контузии.

— Где Мэдди? — проревел я.

Он ответил, и я, не отягощая себя нормами приличий и вежливостью, развернулся и вышел, хлобыстнув дверью. Когда я открывал замок велосипеда, руки у меня тряслись. Путь был неблизкий, но, пылая яростью, я пролетел его, почти не заметив. Испуганные таксисты шарахались в стороны, а пешеходы, ступившие на «зебру», отскакивали на тротуары.

* * *

— Привет, Мэдди. — Я тихонько приоткрыл дверь и сунул голову в щель.

— Ой, привет. Я не знала, что ты собираешься сюда.

— Я и не собирался — спонтанное решение. Привет, пап, как себя чувствуешь?

Папино иссохшеё лицо торчало над краем казённого одеяла, которое не могло скрыть хрупкости крошечного тела.

— Это ты, сынок?

— Привет, пап. Выглядишь получше.

— Это потому что. Вижу. Твою чудесную жену! — задыхаясь, выговорил он. — Вы обычно. Не. Приходили вместе.

Мы с Мэдди переглянулись.

— Мы думали, что лучше навещать вас почаще, вот и заходили по очереди, — импровизировала Мэдди, поднимаясь со стула, чтобы поставить принесённый букет в вазу.

— Ага, точно! — подхватил я. — Но, э-э, так здорово наконец-то прийти вдвоём, правда, Мэдди?

Я всё ещё злился на неё и на Ральфа и подумал, что сейчас она не сможет возразить, если я обниму её за талию. Она напряглась, когда моя ладонь легла чуть выше её бедра, но я не шевельнулся, и так мы и стояли под одобрительным взглядом старика. Мэдди не отодвинулась, но как ни в чём не бывало продолжала рассказывать отцу, что принесла свежие цветы и что с ними в палате гораздо веселее. Талия у неё была такая мягкая, округлая, а выемка над бедром, казалось, идеально приспособлена для мужской ладони. Впрочем, я не был уверен, что с моей стороны это проявление нежности, в глубине души я беспокоился, что обнимаю её в попытке отомстить. Но всё же чувствовал тепло её бедра, прижатого к моему, аромат её духов заглушал больничные запахи.

— Гляжу я на вас! — хрипло выдохнул отец. — Вы по-прежнему. Такая милая пара.

Я притянул её поближе и даже прикинул, не поцеловать ли в щечку. Но Мадлен нашла повод отодвинуться от меня, поправляя одеяло, из-под которого торчала бледная худая стопа. Потом она поспешно присела и принялась рассказывать о детях, а я пристроился на стуле рядом, периодически встревая со своими бестолковыми комментариями.

— Мэдди. Очень хорошая. — Голос звучал тише, отец, видимо, очень устал от нашего визита.

— Ну разумеется, она очень хорошая.

— Она мне как дочь, о которой я всегда мечтал.

— А теперь вам нужно поспать, Кит, — дрогнувшим голосом произнесла Мэдди. Покосившись в её сторону, я увидел, что глаза полны слёз и она вот-вот потеряет контроль над собой. — Я на минуточку, в туалет! — выдавила она и выскочила в коридор поплакать.

Вскоре отец уснул, я вышел и решил дождаться Мэдди у нашего семейного автомобиля.

— Привет ещё раз. Ты как?

— У тебя замечательный отец, — задумчиво проговорила она. Глаза были всё ещё красные.

— Да, жаль, что я не помню, каким он был раньше.

Кажется, Мадлен покоробило моё замечание, но она промолчала.

— Послушай, нам нужно поговорить. Если собираешься на тот берег, не подбросишь меня?

Мадлен, как взрослая женщина, не могла отказать.

— Не стоило изображать перед отцом влюблённого.

— Я просто не хотел, чтобы он что-нибудь заподозрил.

— Ну ещё бы! Попробуй ещё разок — и я отдавлю тебе ногу.

— Ладно, я буду предельно внимателен.

Застегивая ремень безопасности, Мэдди заметно нервничала и, наконец решившись, спросила:

— Так ты… встречался с Ральфом?

— М-да, поболтали немного. — Я постарался подчеркнуть интонацией сложное чувство — нечто среднее между равнодушием и лёгкой неприязнью.

— И как, разобрались?

— Не совсем.

— Не совсем? Перестань, что ты ему сказал? А он что тебе ответил?

— Тебе это будет неинтересно.

— Мой бывший муж, отец моих детей встречается с моим бойфрендом — по-твоему, мне это неинтересно?