— Вы тоже когда-то обещали делать все возможное, чтобы исцелять больных и облегчать их страдания, помните? — поинтересовалась я, уже взявшись за ручку двери.

Симонов посмотрел на меня каким-то диким взглядом и ничего не ответил.

Я даже не была уверена, дошел ли до него смысл моего вопроса. Уточнять это я уже не стала и вышла из кабинета.

Покинув наконец душный и тесный номер гостиницы, я испытала несказанное облегчение.

Уже в самолете я попыталась проанализировать добытую информацию, но вместо этого незаметно для себя уснула под мерный гул. Поэтому в размышления я погрузилась уже дома, в привычной обстановке за чашкой кофе.

Мало-помалу мне удалось воссоздать приблизительную последовательность событий, которые и привели Павлова к гибели в тот ноябрьский вечер.

Однако мне не хватало пары важных звеньев, чтобы представить следствию вполне законченную версию, а заодно и неопровержимые доказательства.

Я потянулась к смартфону.

— Слушаю, — недовольно буркнул Кирьянов, из чего я сделала вывод, что именно сейчас он занят под завязку.

— Кирь, я, как всегда, не вовремя, да? — запела я покаянным голоском.

— Ох, Татьяна, — Кирьянов вздохнул, — ладно уж, рассказывай, что у тебя приключилось. Я ведь знаю, ты просто так не позвонишь. Только по делу.

Последнюю фразу Киря произнес совсем уж с едким сарказмом, я даже ощутила что-то очень похожее на угрызения совести.

Не вдаваясь в пространные объяснения, я кратко изложила свои предположения.

— Тань, да ведь все записи с камер наблюдения уже смотрены-пересмотрены! — досадливо начал полковник. — К коттеджу подъезжала только одна машина — Марины Павловой, из которой вышла она сама и ее любовник. Ну, тот самый бедолага, так о чем тут говорить-то?!

Однако у меня наготове было возражение.

— Надо посмотреть записи с камер соседних коттеджей, — пояснила я. — Тех, что ближе к въезду в поселок.

Я услышала, как полковник досадливо крякнул.

— Ну, допустим, получу я эти записи, — сердито отозвался он. — Но только, будь добра, объясни, зачем?! Что ты еще удумала?

Я, не вдаваясь в подробности, рассказала Кирьянову о своих предположениях.

Тот слушал, не перебивая, и еще немного помолчал, когда я закончила.

— М-да… — протянул он наконец. — А ведь там с самого начала была какая-то неувязка. То-то я все понять не мог, чего Олег все тянет с этим Суриковым.

Я машинально отметила, что каждый раз полковник упоминал о Волкове с какой-то теплотой.

Может, я недооценивала старшего следователя. Или, как принято говорить, относилась к нему предвзято. Порой Кирьянов и вправду вел себя как этакий добродушный увалень, но во всем, что касается профессионализма, он всегда проявлял исключительную принципиальность. Так что заслужить похвалу Кири дорогого стоит.

— Хорошо, Татьяна, посмотрим эти записи. А ты подъезжай завтра с утра, часикам к десяти. Раньше все равно не получится.

Ровно в десять утра я уже была в кабинете полковника Кирьянова.

Едва я успела поздороваться, вслед за мной вошел Волков.

— Доброе утро, Татьяна Александровна. Рад вас видеть, — приветливо поздоровался следователь.

Надо же, на этот раз никакой кислой мины, просто приятная улыбка, пожалуй, даже дружеская.

— Ну вот, рабочая группа в сборе. — Кирьянов насмешливо покосился в нашу сторону, пока мы с Волковым обменивались приветствиями.

Мы разместились у стола, и Кирьянов, кивнув старшему следователю, объявил:

— Ну, Олег, твой выход. Рассказывай, что ты тут раскопал.

«С моей подачи», — мысленно добавила я.

— Видимо, Татьяна Александровна оказалась права и на этот раз, — сообщил Волков, и я просто не верила своим ушам.

Надо же, мое имя теперь звучало из его уст с уважительной интонацией. Мало того, я опять оказалась права. А кстати, в чем?

— В ходе расследования мы упустили некоторые детали… — Волков защелкал клавишами, и на мониторе появилась видеозапись с камеры наблюдения.

Качество было неплохим, хотя запись была сделана поздним вечером. Было отчетливо видно, как мужчина, оставив мотоцикл возле коттеджа, идет по направлению к особняку Павловых.

Я впилась глазами в монитор. Знакомая молодцеватая походка, стройный силуэт, легкий поворот головы…

Запись длилась несколько секунд, но я все же узнала таинственного мотоциклиста.

— И это все? — разочарованно спросил полковник.

— Есть еще одна запись. С той камеры, что находится еще ближе к коттеджу Павловых. Правда, качество записи несколько хуже, да и движется подозреваемый гораздо быстрее. Но все же это позволяет предположить, что он направляется именно к особняку Андрея Павлова, где и произошло убийство.

Волков вновь пощелкал клавишами, продемонстрировав вторую запись.

Кирьянов вздохнул, он явно был разочарован.

— Позволяет предположить… — пробормотал он. — Нам-то это что дает? Мы предположим, а он скажет, что прогулялся мимо коттеджа и вернулся.

— Нет-нет, — поспешила я вмешаться. — Эта видеозапись полностью опровергает алиби подозреваемого. Ведь он давал показания, что в это самое время находился за много километров от коттеджа и никуда не отлучался. Есть даже свидетели, которые подтвердили это алиби.

— Выходит, свидетели лгали? — вскинулся полковник.

— Или были введены в заблуждение, — произнес следователь.

Полковник нахмурился и некоторое время задумчиво молчал.

— Тань, ведь ты и сама понимаешь, что ничего серьезного у нас на него нет. Да и ты тоже, Олег. Ну, узнала ты его на записи, хотя его тут и родная мать не опознает, если попытаться использовать эту самую запись как доказательство. А уж с доктором этим вообще мутная история. Ни единой записи. Да если бы и удалось найти это самое поддельное заключение, то как доказать, что оно намеренно ложное? Упрется, что врачебная ошибка, с кем не бывает. К тому же никаких серьезных последствий для потерпевшего она не повлекла. Умер-то он совсем по иной причине.

Кирьянов чуть ли не слово в слово озвучил мои собственные соображения, но я не собиралась сдаваться.

— Выдвинем тяжелую артиллерию, — заявила я.

— Какую еще артиллерию! — Полковник угрожающе сдвинул брови. — Татьяна, ты мне смотри!

Следователь Волков улыбнулся, и его улыбка оказалась неожиданно приятной.

— Татьяна Александровна, видимо, имеет в виду эффект неожиданности плюс тяжесть улик, об эфемерности которых подозреваемый может не догадываться.

Полковник удивленно покачал головой.