С 17 июня гестапо было формально придано министерству внутренних дел рейха; в тот же день Гиммлер стал настоящим министром полиции, зависящим только от фюрера. Гиммлер присутствовал на заседаниях кабинета министров рейха каждый раз, когда там обсуждались вопросы, связанные с полицией, и был уполномочен защищать интересы своих служб. Это был первый этап продвижения Гиммлера к желанному для него посту министра внутренних дел, который он получил в 1943 году.

В преамбуле декрета была изложена национал-социалистическая концепция полицейской службы: «Став национал-социалистической, полиция уже не имеет своей единственной задачей обеспечение порядка, установленного парламентским и конституционным строем. Она призвана: 1) выполнять волю единственного руководителя; 2) оберегать германский народ от всех попыток его уничтожения со стороны внутренних и внешних врагов. Чтобы достичь этой цели, полиция должна быть всемогущей».

Главный хозяин полиции рейха Гиммлер объединил все ее службы и разделил их на две ветви: полицию порядка и полицию безопасности, которая объединяла следственные цивильные службы. Во главе этой полиции, централизованной, милитаризованной и проникнутой духом нацизма, Гиммлер поставил людей, прошедших строгую проверку в период завершившейся «обкатки».

Своим первым распоряжением, подписанным 25 июня, через неделю после вступления в должность, Гиммлер утвердил этих верных служак нацистского порядка в их должностях.

Во главе полиции порядка был поставлен обергруппенфюрер СС (генерал) Далюге. Эта ветвь объединяла городскую полицию, жандармерию, административную, речную и береговую полицию, пожарников, гражданскую оборону и вспомогательную техническую полицию.

Во главе полиции безопасности был поставлен Гейдрих. Эта «полиция безопасности» внесла значительные усовершенствования в деятельность всей полицейской машины. Ведь она объединила гестапо, тайную государственную полицию и криминальную полицию.

В книге, опубликованной через год в Мюнхене, уточнялось, что криминальная полиция борется против врагов государства и в качестве таких врагов следовало рассматривать: «1. Лиц, которые в связи со своим физическим или моральным вырождением отрезали себя от народной общины и в своих личных интересах идут на нарушение правил, установленных для защиты общего интереса. Против этих злоумышленников будет действовать криминальная полиция. 2. Лиц, которые, являясь ставленниками политических врагов национал-социалистического германского народа, хотят разрушить национальное единство и подорвать мощь государства. Против таких злодеев будет, не щадя сил, бороться гестапо».

Отныне политическая и криминальная полиция будут работать рука об руку во славу Гиммлера и ради процветания нацистского режима.

Во главе гестапо Гейдрих поставил своего заместителя Генриха Мюллера, который в известной мере был его руководителем уже с 1935 года, а руководство крипо доверил старому технократу Артуру Небе, который таким образом вернулся к своим исходным функциям.

Руководство СД Гейдрих оставил за собой.

Военные, по-видимому, не отреагировали на новый рост влияния партии внутри государства. Скорее всего, они не оценили всей важности такой перегруппировки. Но уже в скором будущем они получат возможность на деле убедиться в ее эффективности.

Военные почти не обратили внимания на укрепление полицейской машины Гиммлера в июне 1936 года, потому что были слишком озабочены первыми плодами реванша.

За три месяца до этого, 7 марта 1936 года, Гитлер расторгнул Локарнский договор и бесцеремонно занял Рейнскую демилитаризованную зону. В тот момент, когда послам Франции, Англии, Италии и поверенному в делах Бельгии вручались дипломатические ноты, немецкие войска маршировали по проспектам Кобленца. Около 20 тысяч человек перешли Рейн утром 7 марта. Под восторженные приветствия жителей они занимали старые рейнские казармы, в которых немецких солдат не было с 1918 года. Эти «символические части», как называл их фон Нейрат, составили к вечеру того же дня 13 пехотных батальонов и 13 артиллерийских дивизионов. Париж и Лондон были удивлены. Говорили о военном отпоре и о новой оккупации Саарбрюккена; гражданские министры выступали сторонниками отпора, но военные этому противились. Генерал Гамелен соглашался на вмешательство лишь в случае, если предварительно будет проведена всеобщая мобилизация. Дело ограничилось дипломатическим протестом. Немецкие войска при вступлении в Рейнскую область получили строгий приказ отступить в случае, если будет иметь место ответная военная акция со стороны французов. Провал операции, которого легко можно было добиться французам, нанес бы очень сильный удар по престижу Гитлера; его пришлось бы занести в список упущенных возможностей.

С 1936 года Германия вступила на тропу войны. Распоряжения экономического и финансового характера имели единственной целью ориентировать Германию на военную экономику. В этом году начались научные исследования и разработки по производству заменителей различных продуктов – эрзацев, вдохновлявших юмористов и забавлявших французов, которые не подозревали, что в недалеком будущем тоже к ним привыкнут. 12 мая 1936 года Геринг заявил: «Если завтра начнется война, нам будет необходимо пользоваться заменителями. Деньги не будут играть никакой роли. А если так, мы должны быть готовы создать для этого предварительные условия еще в мирное время». Позже он добавил: «Все меры должны рассматриваться с точки зрения неизбежности войны».

Осенью объявили второй четырехлетний план и назначили Геринга комиссаром по планированию. Он должен был найти для Германии иностранную валюту, в которой та нуждалась для вооружения. Промышленность получила энергичные указания увеличить производство. Родилось новое предприятие «Герман Геринг», изыскательское общество, чей капитал увеличился с 5 миллионов до 400 миллионов марок. Изначально занимаясь разработкой бедных руд, предприятие превратилось в гигантское промышленное объединение со штатом более 700 тысяч рабочих и стало трестом по добыче железной руды и угля исключительно в военных целях.

Два управления министерства экономики перешли под военный контроль: генерал фон Лёб стал отвечать за сырье, а генерал фон Ганнекен – за энергию, железо и уголь.

Эти меры были понятны военным: шла подготовка к войне.

Ощущение превосходства ослепляло их, поэтому они не замечали, как совершенствуются службы Гиммлера; обращали мало внимания на людей, которые плели свои сети на Принц-Альбрехт-штрассе. Новый шеф гестапо Генрих Мюллер кропотливо готовил окончательное приручение партией армии.

Несмотря на все уверения в обратном, Гитлер так и не смог избавиться от глухого недоверия к офицерам. У истоков такого недоверия лежал комплекс неполноценности бывшего ефрейтора, которого выработанный рефлекс заставлял вытягиваться по стойке «смирно» в присутствии офицера. Потом он привык к полковникам и генералам, с которыми тесно общался; они всегда выступали в роли просителей. Но считал их чужаками.