«Если опускаться, то прямо на поле, — пришел я к выводу. — Других вариантов нет. Но как это сделать?»

Все бы ничего, но ветер, гуляющий по долине, представлял собой довольно мощный поток, и уж мне, с моей способностью, поток этот виден был хорошо. Ведь даже если спустить парус, корабль не будет стоять на месте — его корпус сам неплохо парусит, а «Небесный странник» с его высокими надстройками на носу и корме — так и вообще отлично. Но что тут поделаешь? Размерами корабль мал, а обитать на нем приходится неделями, и потому без надстроек не обойтись, иначе где разместить каюты? Когда ветер попутный, высокая корма даже помогала, но при всех остальных курсах вахтенным за штурвалом скучать не приходится.

«Так что убери мы парус и начни спуск, — размышлял я, — воздушный поток обязательно прижмет корабль к отвесному западному склону, ломая все, что только можно поломать. Резко вниз тоже не пойдешь — попробуй тут рассчитай скорость спуска, чтобы успеть остановиться у самой земли. И это еще половина проблемы. Ведь и выбраться из долины будет очень сложно».

Мелвин испытующе посмотрел на меня:

— Справитесь, господин Сорингер?

«Наверное, все же нет», — подумал я, вслух же спросил:

— Господин Мелвин, все-таки ответьте: садились ли сюда корабли раньше?

На это раз он ответил более определенно:

— Однажды.

Вот и пойми его: был ли тот корабль единственным или ему единственному удалось сесть удачно? Или все же неудачно? Останков корабля нигде не видно, но вполне возможно, что все они пошли на дрова, которые, несомненно, в этих местах пользуются огромным спросом.

— Я добавлю к оплате пяток золотых, если вы все же опустите корабль в долине, — продолжил Мелвин.

План к тому времени в моей голове сложился полностью. Посадка в долине — это ли не вызов моему мастерству капитана? Да и пять золотых ноблей не помешают, хотя решающего значения они уже не имели. Что же касается подъема из долины… Пришла мне в голову одна идея. То ли собственная, то ли вспомнился чей-то рассказ, но в любом случае думаю, что и подняться у нас получится.

— Родриг! Готовь якорь, — обратился я к нашему боцману.

Якоря на летучих кораблях не такие, как на морских и всех остальных прочих, они больше похожи на волокушу. И задача у них другая — не застопорить корабль на месте, для этого его достаточно на землю опустить, а замедлить ход, волочась за ним. Что же до всего остального… Мы, убрав парус, будем спускаться по ветру, и думаю, что ширины долины хватить должно. Ну и якорь для подстраховки. А то, что он, волочась зубьями по земле, оставит на ней несколько неглубоких борозд, пусть уже будет не нашими проблемами.

— Господин Мелвин, — обратился я к хозяину груза, — вам необходимо занять место в своей каюте. То же касается и всех не занятых при спуске.

Чем хорош «Небесный странник», так это тем, что не нужно кричать, чтобы тебя услышали на палубе, и предназначались мои слова Николь и Мирре.

Остальные все будут при деле. Гвен — на штурвале, Энди займет место около кабестана, Амбруаз с Аделардом в нужный момент уберут парус, на совести Родрига якорь, Рианель Брендос — навигатор, и он должен быть рядом со мной, на мостике. А больше у нас и людей-то нет.

Кстати, Родриг наконец-то сделал нормальную постель для Мирры, натянув на надежную деревянную раму сетку, сплетенную из прочных кожаных ремешков, и теперь она может смело отправляться в свою каюту — бывшую подшкиперскую. В прошлый раз, когда мы садились в бухте Акулий Плавник, где Мирра сумела продемонстрировать все особенности своей фигуры, возможный удар о землю она ждала в капитанской каюте. Ничего не имею против женщин в своей постели, но я все же предпочел бы, чтобы там находилась Николь. А уж если еще и в моей компании, так и вообще замечательно.

Размечтавшись, как именно «замечательно», я едва не запоздал с командой «убрать паруса», и только брошенный на меня вопросительный взгляд Рианеля помог отдать его вовремя. Дальше все прошло на «отлично». Корабль опускался с нужной скоростью, якорь придерживал его как надо, а сам момент, когда днище соприкоснулось с землей, те, кто ждал его, лежа в постели, вряд ли смогли почувствовать, разве что услышали скрип. Я огляделся по сторонам, внутренне собой гордясь. Нет, я не ждал хлопанья в ладони или выкриков «браво, капитан!», но и посланных взглядов вполне мне хватило.

Едва «Небесный странник» коснулся земли, как солнце стремительно спряталось за вершины окружающих долину гор. Что ж, теперь оно как будто бы и без надобности.

На земле нас встретили дружелюбно. По крайней мере, там не оказалось поджидавшего нас вооруженного отряда, чего я, если быть откровенным, внутренне опасался. Издали, с опушки рощицы, за нашей посадкой наблюдали не меньше десятка людей, но к самому кораблю подошли лишь двое.

Один из них и окликнул Мелвина, когда тот появился на палубе и подошел к борту. Мелвин в ответ разразился длинной тирадой на незнакомом мне языке, и из нее я понял только — «ром». И то лишь потому, что практически на всех языках это слово звучит приблизительно одинаково. Затем Мелвин, обращаясь уже ко мне, уведомил, что разгрузка будет только завтра, добавив — «окончательный расчет произойдет сразу же после нее».

Когда он покинул корабль, я тут же приказал втянуть трап обратно на борт. Так, на всякий случай. Как бы там ни было, борт «Небесного странника» возвышается над землей почти на два человеческих роста — хоть какая-то защита от тех, кто захочет оказаться на палубе незваным гостем.

* * *

Утром следующего дня Лард, дежуривший всю ночь на палубе, сообщил:

— Капитан, тут такое дело…

Услышав его обращение к себе, я даже немного удивился. Обычно Лард крайне немногословен, а тут сразу четыре слова подряд.

— Слушаю тебя очень внимательно, Аделард. — И это на самом деле соответствовало действительности.

— В общем, вокруг корабля всю ночь кто-то ходил. Трое. Причем они старались, чтобы их никто не увидел.

Чтобы спрятаться от Ларда, одного желания мало, необходимо еще и умение. Я кивнул — продолжай, ведь понятно, что это еще не все.

— Мне показалось, что они следят не за тем, чтобы с корабля никто не сошел, а наоборот, чтобы никто не попал на его борт.

— Спасибо, — поблагодарил я его.

С этой долиной не все так чисто, и дело даже не в том, что она прибежище контрабандистов. То, что я успел разглядеть с высоты, наводит на некоторые мысли. Но как говорят в тех краях, откуда я родом, — «слишком длинный нос обязательно прищемят дверью», подразумевая, что чрезмерное любопытство всегда выйдет его владельцу боком.

Чуть ли не сразу же на корабль пришел Мелвин и первым делом начал расхваливать посадку «Небесного странника».

— Я, — заявил он, — сам не мог ее увидеть по понятным причинам. Но люди, на чьих глазах она произошла, прониклись впечатлением, и это еще слишком мягко сказано. Надеюсь, и выбраться отсюда вам удастся так же легко.