Что мог, он, конечно, делал, но слишком уж много у нас наваливали на его старые узенькие плечи. На такую махину одному старичку было определенно не разорваться.

Свои ротные праздники роты справляли по-разному. Всюду и всегда начиналось молебном, затем официальное поздравление, потом для офицеров закуска у фельдфебеля, а для чинов улучшенный обед, и на этом праздник обыкновенно заканчивался. Были роты, где устраивались и вечерние развлечения. Нанимали фокусников и гармонистов и кое-где ставились спектакли. Раз 12-я рота, которой командовал тогда хозяйственный и сам богатый человек А.Ф. Штейн, наняла несколько конных омнибусов, крытых линеек, которые еще доживали свой век в Петербурге и у публики носили картинное название «40 мучеников». На этих «мучениках» вся рота целиком отправилась веселиться в Народный дом. Вход туда для солдат стоил гривенник, и, кроме того, из ротных сумм каждому было дано еще по двугривенному на гулянку.

Такие расходы нашей 9-й роте были не под силу, но все же мы с Романовским решили отпраздновать наш праздник с возможным блеском. Я тогда строевой службы в полку уже не нес, но продолжал числиться в 9-й роте и по старой дружбе с ротным командиром принимал деятельное участие во всех приготовлениях. Долго мы думали, что бы нам такое устроить, сделали два заседания с фельдфебелем и со взводными командирами, подсчитали расходы и, наконец, решили устроить бал. Из 100 человек в роте в таких делах имело голос приблизительно немного больше половины, старослужащие по второму и по третьему году службы. Они были, так сказать, полноправные члены общества. Другая же часть, новобранцы, всего только месяц назад надевшие форму, которых еще на улицу было опасно выпускать, были славные барашки, которые опрометью бросались туда, куда их посылали, и ни на какое самостоятельное действие способны не были.

На втором заседании, куда было привлечено все начальство, человек двадцать, первым делом было решено образовать комиссии, причем долго обсуждалось, кого куда назначить. Каждый должен был получить назначение по его прирожденным способностям. Комиссий было оборудовано пять. По украшению помещения – им надлежало купить цветной бумаги, достать еловых веток и все разукрасить. Комиссия по угощению – на их обязанности лежало угощение гостей в столовой чаем и сладкими булками. Комиссия, охраняющая входы, – они должны были проверять билеты приглашенных и никого из посторонних не пускать, особенно солдат чужих рот. Комиссия гардеробная должна была помогать гостям раздеваться, давать каждому номерки и следить, чтобы ничего не пропало. И, наконец, «вышибательная» комиссия. Главным был в ней назначен унтер-офицер Сергеев, огромный и серьезный мужчина, косая сажень в плечах. Ему в помощь было дано четыре молодца, один другого внушительнее. Одно из главных достоинств их было то, что все были непьющие. Их обязанности были исключительно полицейские.

Все члены комиссий, за исключением украшателей, получили распорядительские банты из синих лент. Для распоряжения танцами был приглашен подпоручик Павел Азанчевский, мой старый сослуживец еще по учебной команде. Кроме него, обещали прийти еще трое молодых офицеров, чтобы помочь создать оживление. За эти услуги всем им в ротной канцелярии был обещан «крюшон». Распорядителем всего бала, с правом решающего голоса во всех спорных вопросах, Романовский назначил меня.

В роте выбрать танцующих было не так уж трудно. Из старослужащих половина умели танцевать польку и кадриль. Человек пять танцевало вальс. Главная трудность была в дамском вопросе. В деревнях все это очень просто. Вся молодежь растет вместе, все друг друга знают с детства и все друг с другом танцуют. В городе, где у солдат знакомства случайные, на наш бал мог попасть такого рода элемент, что сами устроители были бы не рады. На этот важный вопрос было обращено самое серьезное внимание. Все танцоры были опрошены, кого они намерены пригласить, всем было подробно разъяснено, кого можно приглашать и кого нельзя, и всем им были розданы пригласительные билеты за ротной печатью и за моей подписью.

В смысле танцующих девиц большая надежда возлагалась на офицерский дом. Во всех семьях женатых офицеров имелись домашние прислужницы, и среди них были и молоденькие. Из офицерских жен на балу непременно обещала быть и помогать молодая жена Романовского, жена командира 12-й роты Л.М. Штейн и 20-летняя жена Эссена со своей младшей сестрой Асей. Таким образом, после многих забот и хлопот и этот самый больной вопрос, как нам казалось, был разрешен удовлетворительно.

Наконец настал знаменательный день 6 декабря, он же царский день именин императора Николая II и, в его царствование, русский национальный праздник. Помню, что светило тусклое солнце и мороз в этот день был жестокий. Церемония молебна и поздравлений была назначена на 10 часов утра, но мы с Романовским, одетые в полную парадную форму, с красными лацканами и с киверами, явились в роту на час раньше.

Помещение 9-й роты преобразилось до неузнаваемости. К потолку были подвешены разноцветные бумажные цепи, такие же цепи на ружейных пирамидах. Все картины и портреты, которые висят на стенах, разукрашены еловыми ветками. Про умопомрачительную чистоту и говорить нечего. Вдоль всего ротного коридора постлана красная дорожка, удобная тем, что при ее наличии никаких долгих равнений не требуется. Все станут к ней носками, и рота выровнена идеально. Без десяти минут десять выстроили роту, конечно, без ружей. Не рота – а красота. У всех чисто-начисто вымыты лица и руки, сапоги блестят, бляхи и пуговицы сияют, пояса белеют и выпяченные груди краснеют. Все, кому уже нужно бриться, выбриты безукоризненно, но огромное большинство подбородков в этой операции еще не нуждается. Сейчас идет только поправка киверов. Новобранцы, которые надели их в первый раз в жизни, или сдвигают их на затылок, или нахлобучивают на нос.

Наконец все готово и ротные часы с гирями бьют десять. Первыми входят гости – командиры других рот батальона. Все они в сюртуках. Здороваются с офицерами и с фельдфебелем и, как того требует тонкое приличие, отпускают комплименты насчет парадного убранства и общего великолепия. Когда командир 9-й роты будет приглашен к ним на праздники, он будет говорить то же самое. Командир полка на ротные праздники обыкновенно не является, но батальонный командир приходит обязательно. Командуют: «Смирно, господа офицеры!» Он здоровается с людьми и поздравляет с праздником. К этому времени пришло и духовенство, отец Александр Алексеев и протодьякон Крестовский. Они уже сняли свои заиндевевшие шубы и надевают облачение. Протодьякон раздувает кадило и басисто откашливается. Подается команда: «На молитву, шапки долой!» Все снимают кивера и по знаку Романовского, расстраивая ряды, толпой подходят к образу. Впереди, сразу за