В блиндаже Вострецова встретил крепкого телосложения офицер в камуфлированной куртке и кепи. Волевое лицо, суровый взгляд и шрам на мощном подбородке выдавали в нем бывалого вояку. Офицер внимательно посмотрел на Гришку. Грязный, испачканный кровью красноармеец едва стоял на ногах. Его вид вызывал у него презрение. Такого и охранять незачем. Приказ легионерам он отдал на русском языке с легким акцентом:

– Свободны. Ждите на улице.

Это немало удивило Гришку, но больше его удивило присутствие в блиндаже майора в очках. Того самого, который вез пакет в Хулхуту. Только теперь он был без фуражки, с царапиной на щеке и перевязанной левой рукой. Холодные темно-серые глаза зло смотрели на русского солдата. Гришка ответил ему тем же. В голове мелькнуло: «Выжил, сволочь».

Майор заговорил первым:

– Да, это он. У меня хорошая память, я запомнил его лицо. Он был среди тех, кто похитил у меня пакет. Прикажите привести пойманного калмыками военнопленного.

Офицер в камуфлированной куртке резко встал из-за грубо сколоченного деревянного стола, подошел к двери, отдал приказ. Гришка знал, сейчас начнется допрос, и мысленно к нему готовился. Возможно, ему предстояло пережить нечто подобное, что он испытал в застенках НКВД, а может, и худшее. Он мысленно содрогнулся. Вострецову почему-то вспомнилось одутловатое, тонкогубое лицо Мелешкина, его неприязненный и цепкий взгляд. В блиндаж ввели хрипатого. Как и Гришка, он был лишь в разорванной, грязной гимнастерке и галифе. Лицо хрипатого было синим и опухшим после побоев. Вострецов заметил, что он сильно припадает на правую ногу. В голове Гришки мелькнуло: «И этому бедолаге не повезло». Хрипатый глянул на Вострецова исподлобья, но, встретив его взгляд, отвел глаза. К нему подошел офицер. Брезгливо, двумя пальцами поднял подбородок, кивнул на Гришку, спросил:

– Ты знаешь этого человека?

– Да. Он один из разведчиков. Их командир называл его Григорием. Я и фамилию его запомнил. Вострецов, кажется.

– У кого находился пакет с документами?

Хрипатый покосился на Гришку.

– Был у командира, а потом он его ему отдал.

– Сука! – вырвалось у Гришки.

Офицер указал легионерам на хрипатого.

– Уведите его.

Когда хрипатого увели, майор вновь обратился к офицеру в камуфлированной куртке:

– Что ж, все верно, схваченный легионерами военнопленный подтверждает мои слова. Гауптман, спросите у этой грязной свиньи, где документы, и объясните, что мы все знаем. Пообещайте ему жизнь, еду, сигареты, шнапс и все, что он пожелает. Скажите, что отпустите его. Припугните пытками и расстрелом. Главное, чтобы он сказал, где пакет с документами. Надеюсь, вы понимаете, что будет, если документы попадут в руки к русскому командованию. К тому же вернуть его для меня дело чести. В противном случае меня ждут большие неприятности.

– Понял вас, господин майор. Сделаю все возможное.

Гауптман обернулся к Гришке, спросил по-русски:

– Фамилия, имя, звание, номер части?

Гришка посмотрел гауптману в глаза, сглотнул вязкую слюну, с трудом произнес:

– Пить.

Офицер подошел к выходу, выглянул наружу.

– Воды.

Один из легионеров подал ему фляжку. Гаупт-ман сунул ее пленному.

– Пей.

Вострецов дрожащими руками открутил крышку, поднес горлышко к губам. Желанная влага смочила небо, язык, потекла по пересохшему горлу. Он судорожно глотал, желая утолить ненасытную жажду, пока не перехватило дыхание. Гришка поперхнулся, закашлялся, пролитая вода потекла по подбородку на грудь. Гауптман вырвал фляжку.

– Хватит! Остальное получишь, если будешь отвечать на вопросы. Кроме того, тебе будет дана возможность хорошо поесть и уйти живым через линию фронта. В противном случае ты будешь подвергнут жестоким пыткам, а потом расстрелян. Но я надеюсь, ты разумный человек и понимаешь, что такому молодому человеку незачем терять жизнь. Тем более когда его ждет такая красивая девушка, – гауптман подошел к столу, взял фотографию, протянул Вострецову. С помятого фото на Гришку глядела девушка с красивыми обрамленными длинными ресницами глазами, на лице счастливая белозубая улыбка, на плече коса. Это была Маша. Вострецов невольно тронул карман гимнастерки, но, естественно, фотографии там не оказалось. Его обыскали, пока он был без сознания. Гауптман ухмыльнулся. – А потому я снова задаю вопрос, как твоя фамилия, имя, звание, номер части, с какой целью ваша группа проникла к нам в тыл и какова была ее численность? Очень советую тебе поторопиться с ответом, иначе…

Гришка опустил голову, губы шептали молитву, которой его научила мать. Мысленно он готовился к смерти и думал лишь о том, как ее достойно принять, надеялся, что молитва поможет обрести для этого силы…

Майор в очках вскочил с деревянной скамейки, в негодовании замахал руками:

– Упрямая русская свинья! Фридрих, спросите у него про пакет! Мне необходимо знать, где находятся документы!

Гауптман вновь обратился к Вострецову:

– Ты зря проявляешь упрямство. Мы знаем о тебе все. Даже имя и фамилию. Калмыцкие кавалеристы и пойманный ими военнопленный, прежде освобожденный вашей партизанской группой, рассказали нам, как вы уничтожили конвой, который направлялся в Элисту, причинили урон германским солдатам и технике, похитили пакет с документами. Однако калмыкам при помощи солдат туркестанского батальона удалось напасть на ваш след… К тому же судьба сама привела тебя в наши руки. Ночью ты пришел в Хулхуту, и это не случайно… Военнопленный подтвердил, что пакет должен находиться у тебя. Он узнал тебя и видел, как старший вашей группы передавал документы тебе. К тому же у твоих убитых товарищей пакет обнаружен не был. Поэтому не стоит молчать.

«Значит, убитых», – с горечью подумалось Гришке, и все же ему хотелось надеяться, что Селиванов жив. Внезапно накатил кашель, когда приступ закончился, он сказал:

– Дайте воды, и я все скажу.

Гауптман улыбнулся, протянул Вострецову флягу.

– Гут. Давно бы так.

Гришка пил долго, с перерывами. Когда фляга почти опустела, он отдал ее гауптману, улыбнулся в ответ.

– Ну, теперь и помирать можно, а говорить я вам ничего не буду.

Лицо немца исказилось от злобы. Увесистый кулак устремился к голове Григория. Но тот ожидал нападения, собрав последние силы, он увернулся и ударил гауптмана в массивную челюсть. Офицер пошатнулся, но устоял. Майор в очках закричал, выхватил из кобуры пистолет «Вальтер», выстрелил вверх. На выстрел в блиндаж вбежали легионеры. Гришка бросился на гауптмана, но в этот раз немец не промахнулся. Мощный удар в голову сбил Вострецова с ног. Гришка мешком рухнул на земляной пол. Дальше за дело рьяно принялись легионеры. Били без разбора, лишь бы угодить своим немецким начальникам. Вскоре он лежал без сознания на окровавленном земляном полу. Избиение прекратил гауптман. Гришку привели в чувство, поставили на ноги. Он едва стоял на ногах. Его упрямство, сила духа, готовность к самопожертвованию и презрение к смерти вызвали у немца невольное уважение. Он посмотрел на майора.