Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Романтичной прогулки накануне не вышло – то ли Сергей устал после долгого рабочего дня и двухчасового путешествия, то ли ему уже невмоготу стало вдали от нее, но, наскоро поужинав, они помчались в отель, где рухнули на кровать, торопливо раздевая друг друга. Как заснула, Катрин не помнила – после близости с ним она словно провалилась в бездонную пропасть. А если б она не заснула так быстро, то с удивлением обнаружила бы, что ее муж вовсе не спит, а смотрит на нее, не отрываясь, словно выискивая в ее лице какие-то, одному ему известные перемены…
Лучи апрельского солнца пробивались сквозь шторы на окне небольшого номера. Бледный отсвет робко опустился на лицо Катрин, и она, открыв глаза, натолкнулась на синий взгляд, устремленный на нее.
Что-то в выражении лица мужа ей не понравилось.
– Почему ты не спишь? – спросила она шепотом.
– А почему ты шепчешь? – спросил он в полный голос.
– Не знаю… Наверно, не проснулась еще.
– Ты спала беспокойно. Ворочалась всю ночь.
– Я не давала тебе спать? – занервничала Катрин. – Бедный, ты не выспался из-за меня.
– Не выспался, – подтвердил Булгаков. – Но вовсе не из-за того, что ты беспокойно спала.
Ее лицо порозовело, и она обняла его за шею.
– Милый… Я так скучала…
– Да ладно… – он недоверчиво нахмурился. – По-моему, ты отлично развлекалась. По магазинам бегала? – он кивнул на кучу пакетов, которые накануне вечером ему торжественно вручил портье, а он свалил их в углу номера, заняв примерно четверть свободной территории. – Что это там портье внизу лопотал про лимузин?
– Лимузин? – она сонно поморгала. – Ах, лимузин! Это…
– Это риторический вопрос, – хмуро прервал ее Сергей.
– Риторический? – улыбка сползла с ее лица. – Почему ты не даешь мне объяснить?
– Боюсь, мне не понравятся твои объяснения…
Катрин стало муторно. Неужели история с Орловым повторяется, и вновь ее будут изводить тягостной подозрительностью? Куда это завело ее в прошлой жизни? Она чуть не погибла.
Она отвернулась от мужа. Хочет терзать себя беспочвенной ревностью – флаг ему в руки.
– Эй, – Булгаков дотронулся до ее плеча. – Что это с тобой?
Обиженная Катрин молчала. Ей не в чем оправдываться. Она ничего плохого не сделала. Малозначительный флирт Орлов раздул бы до разнузданной циничной измены, а Мессалина, по сравнению с ней, Катрин, показалась бы невинной институткой. А как отреагирует Серж? Не стоит рисковать.
– Раз тебе нужны мои объяснения…
– Я не хочу знать, сколько денег ты ухнула в магазинах. Мне их не жалко, но есть какая-то разумная грань… Твои шмотки в шкаф не влезают.
Значит, он спрашивает не о том, чей лимузин доставил ее покупки в отель. А зря. Удивительно, но это ее задело.
– Я тратила собственные деньги, – кисло проговорила она, не поворачиваясь к нему. – Те, которые сама заработала в Москве. У меня все еще приличная сумма на карте.
– Катрин! – Булгаков разозлился. – Мне плевать, чьи деньги ты тратишь. Я хочу, чтобы ты была довольна жизнью и счастлива. Если для этого надо просадить всю нашу наличность – вперед. Но мне кажется, тебе надо чем-то заняться.
– Хочешь сказать – я бездельница? – обиделась Катрин. – Хотя, наверно, ты прав. Я – бездельница. Ты пашешь с утра до ночи, а я сижу дома, и болтаюсь у Тересы под ногами.
Она села в постели:
– Милый, давай вернемся в Москву? Я снова пойду преподавать. Или буду дома сидеть – переводить и тебе борщ готовить. А ты вернешься в Склиф… или в Бурденко. А? Или в Париж переедем? Мне здесь нравится…
Опять она завела ту же шарманку! Булгаков был не настроен препираться с женой, и, поэтому, схватив Катрин за локоть, привлек к себе. Ее голова оказалась на его груди, а темные волосы разметались, заливая постель расплавленным шоколадом.
– Я тебя люблю… – прошептал он ей прямо в ухо. Катрин охватила досада. Ну ведь задала же вопрос – почему б ему не ответить на него прямо? Ну, например – «Родная, хочешь жить в Париже – давай переберемся сюда». Или, на худой конец «Хочешь в Москву – возвращаемся в Москву». Так нет же! Дальше – больше…
– Может, сегодня нам удалось сделать кого-нибудь… – прошептал он, снова целуя ее.
– Сделать – кого? – не поняла Катрин, поглощенная невеселыми мыслями.
– Ну, парня… или девчонку… – пояснил Сергей, и она почувствовала в голосе мужа смущение. Застигнутая врасплох его откровенностью, она растерялась.
– Почему ты молчишь? – он не дождался ее реакции. – Ты не хочешь?
Катрин поняла, что ее губы против воли начинают улыбаться.
– У такого, как ты, не может получиться никакая девчонка…
– Что? – теперь растерялся он. – Как это?
– От такого, как ты, должны рождаться только мальчики – здоровые и сильные, похожие на тебя. Ты бы правда этого хотел?
Булгаков искренне удивился:
– Хотел бы? Ты еще спрашиваешь!
– Ты никогда не говорил, что хочешь детей, – прошептала Катрин, зардевшись.
– А что, об этом надо говорить? – поинтересовался он. – Для меня это само собой разумеется, а для тебя разве нет?
Катрин вспомнила давешний разговор с Анной.
– Я не была уверена, что тебе это нужно. Я думала…
– Не знаю, что ты там думала, – перебил он ее без особого почтения. – Но у тебя уникальная способность нафантазировать собрание сочинений из какой-то ерунды на пустом месте.
– Знаешь что! – Катрин чуть отстранилась от него. – Я все поняла! Ты мне зубы заговариваешь. Я тебе про то, что хочу уехать из Лондона, а ты…
– Родная, у меня контракт, ты же знаешь. Мы не можем сейчас все бросить, собрать вещи и уехать.
– А я? – Катрин обиделась. – Тебе плевать, что чувствую я? Неужели ради меня ты не можешь послать всех на фиг?..
– Не плевать, – отрезал Сергей. – Но у меня научная работа и пациенты. Я не могу их послать, как ты изящно выразилась – на фиг.
– Понятно… – Катрин отвернулась. – Пациенты – это, конечно, важно… Ладно. Давай вставай. Нас сегодня к трем ждут Анна и Жики. А мы еще по Сене собирались…
Они позавтракали в кафе по соседству, а потом арендовали небольшой катер, и веселый пожилой француз в берете долго катал их по Сене, что-то рассказывая и ухмыляясь в усы. Если б не утренняя размолвка, то прогулка могла стать романтическим удовольствием. По сути, это и размолвкой-то было трудно назвать – Сергея и Катрин словно накрыла вязкая тень – стало труднее дышать и улыбаться. Они сидели, отвернувшись друг от друга, а ненароком встречались взглядами, торопливо опускали или отводили глаза.
Сойдя на берег у дворца Шайо, они взяли такси и отправились на Монмартр. Их радостно встретили на улице Жирардон. Обычно сдержанная Жики распахнула объятия и обхватила Булгакова за шею, которую он склонил, чтобы поцеловать ей руку.