– Какие предложения будут у присутствующих по нейтрализации «быстрых дьяволов» и ПВО Минска и изменению ситуации в нашу пользу?

Подчиненные молчали.

– Тогда как вариант борьбы с «дьяволами» – увеличение групп прикрытия бомбардировщиков с размещением их по эшелонам на большую высоту. Раз мы не можем догнать их в горизонтальном полете и вначале вертикального маневра – нужно пытаться перехватить их в конце, когда у них не будет запаса скорости. Что касается ПВО Минска – очевидно, нам не стоит больше пытаться пробить головой стену. Я обращусь за помощью к нашим наземным камрадам. Объявите во всех эскадрах, группах, штафелях – тот, кто собьет «дьявола», – немедленно получит крест из моих рук. А если «дьявол» упадет на нашей территории – будет представлен мной на высшую награду Рейха из рук фюрера! Еще есть дополнения? Ну что же, подведем наши, прямо скажем, нерадостные итоги. Очевидно, мы столкнулись с неожиданно мощным сопротивлением противника, использующего наисовременнейшие самолеты, о чем нас не смог предупредить Абвер и о чем я буду докладывать рейхс-министру.

Генерал-фельдмаршал встал. Немедленно поднялись и все командующие эскадрами.

– Господа! Мы должны помнить, что выполнение вторым Воздушным флотом поставленной нам фюрером задачи – является нашим долгом перед фатерляндом! Даже если потребуется – ценой наших жизней! Хайль Гитлер!

После совещания настроение у Кессельринга немного улучшилось. Теперь ему было, что сказать рейхс-министру, чем оправдаться и на кого сослаться. К тому, что доложили ему командующие эскадрами, он мог еще добавить информацию радиоперехвата, согласно которой у русских обнаружилось не менее двух радаров и наличие радиосвязи в лучших частях истребительной авиации, что полностью противоречило разведданным Абвера перед войной.

22 июня 1941 года. Война на земле

Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Федор фон Бок подводил итоги дня. Все началось точно по плану и в то же время как-то не совсем. Ровно в 3.15 ударила артиллерия по заранее назначенным целям. Большевики, как и рассчитывалось, не отвечали. Когда через государственную границу пошли передовые батальоны дивизий первого эшелона, их встретили слабые силы пограничной охраны русских и гарнизоны дотов укрепрайонов. На этом этапе различий плана и действительности еще не было. Правда, еще сильнее помрачнел командир учебного батальона «Бранденбург-800». Его диверсионные группы просочились на советскую территорию еще за две недели до начала операции. Так вот к этому дню почему-то в эфир уже не выходило больше половины из них.

Пограничные заставы подавлялись практически в расчетное время. Доты, как и планировалось – окружались и блокировались. Не удалось захватить укрепления русской крепости Брест и мосты-гарнизоны проявили бдительность, а мосты оказались заминированными и были взорваны прямо вместе с группами захвата. Для 45-й пехотной дивизии оказалось все непросто. Остальные дивизии первого эшелона бодро отмаршировали километров на пятнадцать-двадцать от госграницы и где-то в полдень наконец-то обнаружили иванов. Попытка сбить русских с позиций, занятых на узлах дорог, мостов и удобно расположенных населенных пунктов, силами этих отрядов не увенчались успехом. Русские отбили атаки, но почему-то не контратаковали. На что надеялись командиры дивизий? Противника все же легче бить в поле, нежели выколупывать его из укрепленных позиций. После подтягивания артиллерии и артподготовки последовали повторные атаки. Вот тут-то и выяснилось то, чего не смогли раскрыть передовые отряды. Позиции русских оказались хорошо подготовленными, с развитым инженерным обеспечением, фланкирующим и косоприцельным пулеметным огнем, пристрелянными рубежами артиллерии и танковыми резервами. Дивизии несли болезненные потери. Это было первое заметное отличие от плана, но еще не существенное. Командиры дивизий обратились за воздушной поддержкой к люфтваффе. И вот тут пришлось удивиться. Далеко не все заявки были выполнены. В воздухе творилось что-то невероятное – сотни машин превратили голубое июньское небо в кипящее море. И несмотря на заверения Кессельринга в твердой уверенности в завоевании воздушного превосходства в первые же часы – похоже, русские с этим не соглашались. Немецкие бомбардировщики, даже с помощью истребителей, не могли пробиться к целям. А там, где они пробивались – над позициями русской артиллерии их встречала пусть слабая, но стреляющая русская ПВО. Ее, естественно, давили, но и она брала плату с люфтваффе за каждую батарею.

После подавления ПВО и артиллерии иванов атаки вермахта стали более успешными, однако при прорыве в глубину русской обороны танков Гота и Гудериана, они немедленно атаковывались русскими танками с флангов. Причем русская пехота не разбегалась в панике перед немецкими панцерами, а пропускала их через свои позиции, активно атакуя противотанковыми гранатами, и отрезала от танков немецкую пехоту. В итоге немецкие танки, неся потери, вынуждены были каждый раз отступать на свои позиции. Там, где было возможно воспользоваться обходными маршрутами мимо таких укрепленных позиций, разведподразделения дивизий их использовали, имея задачей выход в тыл русским частям. Однако и на этих дорогах стояли русские заслоны, пусть и не такие мощные, как на основном направлении, но способные уничтожить передовые отряды или затянуть бой против основных сил, давая возможность своим частям выйти из-под удара. Это были уже более серьезные отличия от расчетного плана – русские оказались тактически грамотным, упорным, умелым и самоотверженным противником. В итоге к концу дня там, где авиация смогла оказать помощь – укрепленные позиции русских были обойдены с флангов, и они оказались в окружении. В этом случае панцеры уходили дальше на восток, а блокирование и уничтожение русских брала на себя пехота. Там же, куда русские не допустили люфтваффе – продвижения не было. Русские несли большие потери от немецкой артиллерии, но держались. В целом продвижение дивизий первого эшелона танковых групп и 9-й полевой армии генерал-полковника Адольфа Штрауса в первый день составило от 15 до 25 километров. Обстановка на завтра была не ясна. Пока что удалось выяснить, что русские сосредоточили основные усилия в обороне крупных автомагистралей. Однако как глубока их оборона и где расположены их основные силы, выяснить не удалось. Не смогла в этом помочь и воздушная разведка – большинство разведчиков были сбиты русскими истребителями. В целом же прогноз для группы на следующий день был оптимистичным. Командующий группой армий «Центр» был бы очень удивлен, узнав, что точно так же оптимистично смотрел на ситуацию первого дня войны и командующий Западным фронтом генерал армии Жуков.

23 июня 1941 года. Война в воздухе

В эту ночь штаб 1-й Воздушной армии Западного фронта не спал. Формально приказ о сформировании должен был поступить только сегодня, хотя армия сформировалась самой первой – возможно потому, что Начальник Штаба ВВС, а теперь командующий ВВС генерал-лейтенант Жигарев практически все эти пять дней провел в Минске, общаясь со своим штабом в Москве в основном по телефону. Он же и проталкивал все организационные вопросы по формированию.

Июньские ночи короткие – не успели остыть моторы после возвращения полков со штурмовки аэродромов люфтваффе в Польше, а уже техники начали готовить самолеты к вылету. Вот кому вообще спать практически было некогда – это авиатехникам. Не спал в эту ночь и командующий ВА генерал-майор Копец. Сначала подводили итоги дня, потом определялись с задачами завтрашнего, а по факту уже сегодняшнего, поэтому и ложиться он уже не стал. Вчерашний день был прожит, и теперь, прокручивая его в голове, Иван Иванович стал осознавать правоту Жигарева, который чуть ли не пинками заставлял их в последнюю неделю менять аэродромы, маскировать и рассредоточивать самолеты, отправить в тыл неосвоенную технику, дублировать линии связи, менять организацию и сводить все силы в один кулак. И еще он не знал, что в другой истории он уже не увидел бы рассвета 23 июня. История уже изменилась, и для него она изменилась кардинально. Вчерашний день показал, как был страшен удар немцев. И как бы он был сокрушителен, если бы они ничего не поменяли за эти пять дней. Получая данные от штабов дивизий по своим потерям за день и приблизительные потери немцев, он испытывал разочарование – счет был приблизительно равный 152 своих сбитых на примерно 150 заявленных сбитых немецких самолетов. Но он понимал, что сбитые 152 наших – это практически одни истребители, а 150 немецких – в большинстве своем бомбардировщики, что многие из немецких колонн были разогнаны реактивными истребителями, и его летчикам оставалось только добивать их. Он понимал, что в других условиях – счет был бы явно в пользу немцев. Позже всех с ним связался генерал Красавин – по данным его летчиков, подтвержденными фотопулеметами, установленными на каждом реактивном МиГе – его полк за день сбил 523 самолета. К этому числу еще добавили 240 сожженных самолетов при штурмовке на аэродромах. Итого получалось, что ВВС Западного фронта как минимум ополовинили второй Воздушный флот люфтваффе. Копец не сдержался и пожаловался ему о приблизительном паритете в счете без учета его Особого полка. На что Владимир Владимирович с усмешкой откликнулся какой-то странной фразой, что, мол, это же не 35 на 600. И тут же уверил командующего, что завтра, то есть уже сегодня – если немцы не спрячутся, а по его мнению, им этого не даст сделать немецкий Генштаб, вполне возможно, вопрос о завоевании превосходства в воздухе будет решен. И тут же предупредил, что его реактивный полк начнет боевую работу с 9 утра, обещая поддержку в течение всего дня. В качестве пусть и не полноценной с точки зрения боевой эффективности замены с 4 до 9 утра выставив 161-й ИАП.