— Ты чего это улыбаешься? — выключил воду, достал чашки для кофе и теперь искал по полкам сахар.

— Просто так… Настроение хорошее, — Соня поставила локти на стол и уложила подбородок на скрещенные кисти рук.

— Да?.. Это хорошо, когда настроение хорошее… — Гена, обернувшись к ней, тоже улыбнулся. — Вечно бы на тебя смотрел на такую…

— Какую?

— Улыбающуюся, милую, главное — мою, — он запнулся, потом хитро так прищурился и спросил: — Соня, а может, ну его, кофе этот? Так ли уж ты его хочешь? Я в том смысле, что, может, нам его чем-нибудь заменить?.. Ну, ты понимаешь, я надеюсь…

— Да иди ты! — Она рассмеялась, запустив в него стопкой льняных салфеток. — Вечно ты!..

Он успел сделать лишь пару шагов в ее сторону, а она — встать со стула, когда раздался этот дурацкий звонок в дверь.

— Не открывай! — крикнула она неестественно сдавленным голосом, сама не понимая, почему так испугалась.

— Почему? — Гена был уже у кухонной двери. — Музыка играет, ясно же, что мы дома. Глупо не открывать. А вдруг это твои подруги? Сонь, ты чего?

Знать бы ей — чего она! Просто сердце зашлось разом и словно исчезло куда-то. И изображение сделалось вдруг нечетким. Стены кухни поплыли влево, а раскиданные по полу салфетки утратили свое очертание, превратившись в небесно-голубые размытые пятна. И еще по спине продрало таким морозом, что судорогой свело лопатки. И с чего это? Знать бы ей!..

— Геночка, ну пожалуйста, не открывай! — пискнула она жалобно, но ее просьба не была услышана, так как Гена оказался уже у входной двери.

Она услышала щелчок замка, потом приглушенный говор в прихожей. Причем по топоту ног было ясно, что визитер был не один. Потом изумленный вскрик Гены и какие-то громкие протестующие возгласы, опять же его. Другой мужской голос скорым речитативом все что-то говорил и говорил без остановки. Соня не могла себе представить, кто это. Просто стояла посреди кухни и, прижав сжатые кулаки к груди, умоляла себя не бояться.

— Соня! — Гена крикнул так громко, будто она находилась сейчас на балконе соседнего дома, а не стояла в трех метрах позади него. — Что это такое?

Ей все же пришлось сделать над собой усилие и пойти в прихожую.

У двери стояли трое незнакомых ей мужчин. Один в штатском, высокий симпатяга, парень с удивительными глазами, смотрящими в настоящий момент на нее с немым укором. И два милиционера при полном параде: в бушлатах и теплых шапках мышиного цвета. Взгляды их были по-казенному суровы, что опять же не вселяло оптимизма.

— Соня! Что это? — Гена привалился к стене и, вытянув вперед обе руки, указал ими в сторону визитеров. — Они говорят, что пришли за тобой! Говорят о чем-то диком и непонятном!.. Я просто не могу поверить! Что это такое?

Соня молчала. И не потому, что не знала, что нужно говорить в подобных случаях, а потому, что ожидала увидеть этих ребят много раньше.

— Пришли все-таки… — обронила она вполголоса, но все услышали.

Гена слабо охнул и сполз по стене, неловко выставляя в сторону негнущуюся ногу. А парень в штатском плотоядно улыбнулся ей, пробормотав:

— А вы, оказывается, нас ждали?

— Да нет, собственно, — Соня обхватила себя руками и еле удержалась от того, чтобы не усесться на пол рядом с Геной. — А вы по какому вопросу?

— Ой, чуть не сказал — по процедурному! — парень дурашливо продекламировал старый шлягер. — Хотя это и не против истины, совсем даже наоборот.

— Итак, я слушаю вас. — Знал бы кто, чего ей стоило это самообладание, челюсти просто сводило судорогой от желания лязгнуть зубами, но нельзя было этого допускать, ни в коем случае нельзя. — Что заставило вас вторгнуться на мою территорию?

— О, вот как! — Парень осклабился в улыбке. — Молодцом, гражданка Перова! Вторжение, да еще на территорию частной собственности… Но вторжение наше вынужденное.

— И даже ордер имеется?

Все, если она сейчас не присядет на что-нибудь, то упадет непременно. Или начнет выть прямо посреди прихожей. Хвала господу, что догадалась увезти коробку с наркотиками из квартиры!

Как оказалось, ордера на обыск у визитеров не было. Но решение о задержании ее на трое суток кем-то было все же подписано.

— А можно узнать, в чем меня обвиняют? — вяло поинтересовалась Соня, хотя ответ знала наверняка.

— Там узнаете, — туманно пообещал ей симпатичный малый, стражи в форме оставались безмолвными до самого конца. — Собирайтесь быстрее…

Гена поднялся в тот самый момент, когда Соня проходила мимо него. Взял ее под локоть и почти волоком потащил в ее комнату. Там он припер ее к двери и с диким свистом, вырывающимся из легких, прошипел:

— Что это? Ты можешь объяснить мне все хотя бы сегодня? Что происходит, черт возьми?

— Не кричи на меня, — попросила Соня, тупо глядя перед собой. — Я сама ничего не понимаю. Все так глупо… Они ничего не говорят. Как я могу что-то знать?

— Ты не могла не знать, черт тебя побери! Не могла, не могла, не могла!

Его руки больно ухватили ее за плечи, лицо исказилось, сделавшись просто страшным. Было видно, что он по-настоящему встревожен. Хотя это слово было лишь слабым отражением того, что с ним происходило. Смотреть на него ей стало просто невозможно. Странным образом вдруг заслезились глаза, и в горле образовался комок таких немыслимых объемов, что показалось — оно сейчас разорвется.

— Генка, — сипло протолкнула из себя Соня и, запрокинув руки ему на плечи, вжалась в него. — Я боюсь! Я и правда не понимаю, что происходит! Что-то кружится вокруг меня, а я ничего не понимаю! Помоги мне… Помоги мне, Геночка!

И Соня разрыдалась. Она слабо помнила, как Гена одевал ее, словно маленькую девочку. Вдевал ее негнущиеся руки в рукава. Гладил по голове, вытирал слезы и умолял ее держать себя в руках.

— Я разберусь со всем этим, Сонечка! Я клянусь тебе, что разберусь! Я поеду за тобой следом и буду постоянно рядом. Я не позволю… никому не позволю тебя обидеть… Маленькая моя, ну не нужно… Прошу тебя, не нужно так плакать! Все встанет на свои места, вот увидишь! Они просто ошиблись!

Конечно же, они ошиблись, предъявляя ей чудовищные обвинения в убийстве! Конечно же, она слышать не слышала ни о каком убитом торговце наркотиками. И все эти мужчины, чьи фотографии разложили сейчас перед ней на столе, ей неизвестны. И она никогда не посещала убитого. Не знает никого из его соседей. Никогда она не ездила в тот район ни на автобусе, ни на трамвае, ни на такси. И до Гены… Да, да, того самого молодого человека, что открывал им дверь, — до Гены у нее никого не было. Да, она собирается за него замуж. И, может быть, родит ему кучу детей. И, возможно, сделает это много раньше, чем планировалось… И она, может быть, только сейчас поняла, как ей славно с ним и надежно. А все то, в чем ее обвиняют, — это ошибка. Чудовищная ошибка! И им следует немедленно разобраться в этом…