– Прошу вас, – пригласил он с безупречной вежливостью, хотяи без особого энтузиазма. – Прошу подождать, – добавил он, исчезая в дверяхдругой половины дома.

Делла Стрит выразительно скривила пальцы и оскалила зубы.

– Если бы этот щенок попался мне в руки! – фыркнула она.

Мейсон усмехнулся.

– Знаешь, я хотела бы посмотреть на него, когда эта позалопнет, как мыльный пузырь. Это…

Дверь открылась.

– Мистер Бартслер ждет, – объявил Карл таким голосом, какбудто сообщил об ожидающей их великой милости. – Я сказал, что это оченьсрочное дело, – добавил он лицемерно.

– Вы так добры к нам, – прошипела Делла.

Карл Фрэтч приподнял брови с заученной медлительностью.

– Пустяки, – процедил он тоном, который мог быть каквежливостью светского человека, так и изысканным оскорблением.

Мейсон и Делла прошли через холл в библиотеку, котораяслужила Язону Бартслеру кабинетом.

– Добрый вечер, – сказал адвокат.

– Здравствуйте, мистер Мейсон. Приветствую вашу даму. Прошусадиться. Что привело вас ко мне на сей раз?

– Мы пришли по делу Дианы Рэджис.

– А именно?

– Мы думаем, что вы можете нам помочь.

– В чем?

– В освобождении Дианы от нависших над нею обвинений.

– Боюсь, что это будет трудно, мистер Мейсон. Делопредставляется безнадежным. Есть вещи, о которых вы еще не в курсе, я узнал оних по секрету от прокурора во время допроса. Конечно, я не могу раскрыть вамдоверительные сведения, но могу сказать, что вы плывете против течения. Противочень сильного течения. Сомневаюсь, удастся ли вам его преодолеть.

Мейсон угостил Деллу сигаретой. Бартслер отказался отсигареты и достал сигару. Мейсон, в свою очередь, отказался от сигары. Он подалогонь Делле, прикурил сам, глубоко затянулся, вытянул во всю длину ноги,скрестил их и сказал с усмешкой Бартслеру:

– Симпатичная, добродушная, полная пожилая дама, котораяслегка прихрамывает. Вы что-нибудь о ней знаете?

Не было сомнения в том, что Бартслер этого вопроса неожидал. На его лице отразилось искреннее удивление. Он внимательно посмотрел наМейсона.

– Ничего.

– Подумайте.

– Мне не нужно думать. У меня нет таких знакомых.

– Тогда я освежу вашу память, мистер Бартслер.

– Попробуйте, я с удовольствием послушаю.

– Вернемся к вечеру, когда Диана Рэджис отправилась на ужинс вашим пасынком. Когда она вышла перед домом из такси, у дверей стоялаженщина, которая пришла к вам. Она назвала себя, но Диана не запомнила ееимени.

– Ах, это про нее вы говорите, – ответил Бартслер. –Действительно, приходила такая женщина. По делу о какой-то идиотской шахте.

Мейсон нахмурился. В голосе Бартслера звучала ноткаестественного вспоминания. Если он играл, то играл безукоризненно.

– А в чем дело? – спросил хозяин дома. – Что она имеетобщего с делом Дианы?

– Может быть, очень много, мистер Бартслер. Лучше скажитемне откровенно: зачем она приходила?

– Предлагала купить мне шахту.

– Значит, вы не припоминаете?

Кровь прилила к лицу Бартслера, глаза гневно блеснули, неоставляя ни тени сомнения в том, какие чувства он испытывает.

– Мне не нравится ваш тон, мистер Мейсон. Не нравится вашподход. Я точно сказал, зачем она приходила.

– Время было довольно необычное для визита пожилой дамы поделу о шахте.

– Я тоже так считал, – ответил Бартслер. – И, собственно, непонимаю, почему Фрэнк Гленмор принял ее. Конечно, у нее было убедительноеобъяснение столь позднего визита, она говорила, что работает целыми днями иможет прийти только вечером. Утверждала, что не собиралась продавать шахту,пока от кого-то не узнала, что я иногда покупаю… Так, обычный деловой разговор.Но, может быть, вы мне скажете, мистер Мейсон, почему вы придаете этому такоезначение. Потому что она видела Диану Рэджис выходящей из такси и дала ей денегзаплатить за поездку? Что касается этого, то здесь нет никаких сомнений. И я невижу, какое значение это может иметь для дела Дианы. Эти деньги даме быливозвращены.

– Вы помните, как ее звали? – невинно спросил Мейсон.

– Да, если не ошибаюсь, миссис Кэннард. Но то, что онахотела продать, это, собственно, была не шахта, а только заявка на шахту.Взятые пробы показали наличие высокопроцентной руды, но разработкаместорождения не вышла из вступительной стадии. Одним словом, ничего, что моглобы меня заинтересовать.

Мейсон сосредоточенно курил, не сводя с собеседника взгляда.Могло показаться, что его лицо высечено из гранита.

– Ваша знакомая, миссис Д.С. Кэннард, имеет домик с обширнойплощадкой на Лоблэнд-авеню, тридцать шесть девяносто один. До того дня, как онавас посетила, она жила на доходы с довольно необычной и оригинальной профессии.Потому что я даже не знаю, можно ли назвать это профессией.

– А именно? – спросил Бартслер. – И откуда вы о ней столькознаете?

– Она содержала что-то вроде детского садика для детейразличного возраста, – сообщил Мейсон. – Вам это ничего не говорит?

– Вы еще спрашиваете? – почти крикнул Бартслер. – Выдумаете, что она могла что-то знать о моем внуке?

– Все говорит за то, что ваш внук находился под ее опекой. Апосле визита к вам она исчезла. Ну, может быть, теперь мы закончим эту игру впрятки?

Бартслер резко протянул руку в направлении стола илихорадочно нажал на кнопку звонка. За стеной раздался звонок.

– Вы совершенно правы, – гневно бросил он. – Уж теперь яузнаю правду.

Через минуту в библиотеку зашел Фрэнк Гленмор. При видегостей он приветливо улыбнулся.

– Добрый вечер. Слушаю тебя, Язон.

– Входи, Фрэнк, садись.

В голосе Бартслера было что-то такое, что Гленмор окинул егоудивленным взглядом.

– Ты помнишь миссис Кэннард, которая была здесь несколькодней назад? – спросил Бартслер без вступления.

– Да. Довольно полная… Дайте подумать… Кажется, она немногохромала. У нее что-то было в той местности, где в последнее время ведутсяинтенсивные поиски…

– Она говорила, с чем приходила ко мне? – спросил Бартслер.

Гленмор поднял брови.

– Конечно. Она хотела продать шахту.

– Ты присутствовал при нашем разговоре?

– Да.

– Все время?