Я хотела оправдаться перед Георгием, но нас посадили в разные машины. Меня вез совершенно незнакомый водитель, который за все время пути не обмолвился со мной ни единым словом, но зато постоянно разговаривал с кем-то по мобильному телефону.

Мои глаза были полны слез. Заметив, что водитель вообще не обращает на меня никакого внимания, я отправила эсэмэску Тоне. Перед тем как уехать, я купила ей мобильный, велела его спрятать от матери и объяснила, что этот телефон только для нашего с ней общения.

«Малыш, как ты там? Мама пьет? В школу ходишь?» — послала я сообщение сестре.

«Оля, забери меня! Мама пьет. В школу я хожу, но на меня пальцем показывают. Больше так жить не могу. Или уйду из дома, или брошусь под машину». Прочитав ответ сестры, я ощутила жгучую ненависть к матери и тут же написала ответ: «Малыш, продержись немного. Я скоро тебя заберу».

Я с трудом сдерживала слезы, потому что понимала: забрать Тоньку мне некуда. Я сама на птичьих правах, и скорее всего, Родион велит собрать манатки и ко всем чертям выметаться из особняка.

Я стала соображать, как жить дальше и спасти Тоньку. У меня на счете десять тысяч евро. Сниму квартиру, переведу Тоньку в другую школу и закодирую мать. А если мать не захочет кодироваться? Повезу к специалистам силком. По крайней мере, она сменит круг общения и обстановку, а это немаловажно.

Вновь пришло сообщение от Тоньки: «Оля, я тебя жду».

Я вошла в свою комнату, надела одежду, в которой сюда приехала, и села на стул, ожидая расправы. Дверь распахнулась, и на пороге нарисовался Родион. Я приготовилась к самому худшему.

— А ты что так оделась? — спросил он. — Ты же вроде в этом вульгарном наряде на работу приезжала устраиваться?

— Ну почему мой наряд «вульгарный»? Очень даже дорогая одежда.

— Да в ней только на панель!

— Я в этом платье на Лазурном Берегу справляла у подруги день рождения. И выглядела там, между прочим, не хуже других.

— Да в таком прикиде только девочкой по вызову работать. Сними это немедленно. Я сразу хотел распорядиться, чтобы эту одежду сожгли, но потом решил, что ты в ней домой поедешь, когда тебя отсюда выкинут.

— А я уже домой собралась. Меня уволили?

— Кто тебе такое сказал?

— Я не выполнила уговор и поняла это по лицу Георгия Петровича.

— Нет. Ты не уволена. Но сегодня ты допустила несколько серьезных ошибок, и хозяин делает тебе замечание. Если в следующий раз на вечеринке увидишь какую-нибудь подружку, то должна поздороваться только кивком головы. Этого вполне достаточно. Если подруга бесцеремонно сама к тебе подойдет, то ты должна сослаться на занятость и как можно быстрее вернуться на свое место. И уж тем более не имеешь права представлять хозяину каких-нибудь людей. Это строго запрещено. По этому поводу тебе делается первое и последнее замечание. К хозяину пытаются подступиться слишком многие, но это не значит, что он должен знакомиться со всеми подряд. Он сам выбирает с кем общаться. Тебе все понятно?

— Да.

— Ты так мало работаешь, а так много ляпов уже допустила. Девочка, если будешь продолжать в том же духе, то вылетишь с работы намного раньше, чем тебе будут перечислены на счет обещанные деньги.

— Я буду стараться, — словно школьница, пообещавшая исправить плохие отметки, вздохнула я.

— Будь паинькой. У тебя есть шанс исправиться. — Родион взялся за дверную ручку, но остановился. — И пожалуйста, сними свой безвкусный наряд, он отбивает всякое желание общаться с тобой.

— Одну секундочку. Сниму, конечно. Я просто думала, что меня уже уволили. А где сейчас Георгий?

— Работает у себя в кабинете.

— Он на меня очень зол?

— Ты знаешь, у него столько забот и хлопот, не то положение и не тот возраст, чтобы сидеть и дуться на какую-то дуру. Ты слишком мало для него значишь. Ты для него просто человек, принятый на испытательный срок, и этот срок ты проходишь не совсем удачно.

Как только за Родионом закрылась дверь, я тут же переоделась в платье, которое стилист подобрал мне для дома, и отправилась искать кабинет Георгия.

В коридоре было тихо, горел тусклый свет. Видимо, все обитатели уже разбрелись по своим комнатам, готовились ко сну и смотрели телевизор. Когда домработница водила меня по дому, она показала мне кабинет Георгия Петровича. Я отметила про себя, что моя спальня и кабинет хозяина находятся на одном этаже. Увидев нужную дверь, я убедилась, что за ней горит свет, и тихонько постучала.

— Что нужно?

Открыв дверь, я увидела перед компьютером Георгия и, поймав на себе его удивленный взгляд, тут же рухнула на колени и принялась целовать колеса его инвалидной коляски.

— Георгий, я тебя умоляю, помоги. Я осознаю, что не имею права обращаться к тебе со своими проблемами, но у меня нет другого выхода. Пойми меня правильно… Я знаю, что ты уже и так на меня зол, а после этого разговора выкинешь из дома и не подпустишь к себе даже на километр, но я очень тебя прошу…

— Встань с колен и прекрати лизать колеса. Да отойди ты от моего кресла!

Голос Георгия моментально привел меня в чувство, и я встала.

— Сядь.

Я опустилась в кресло.

— Что ты от меня хочешь?

— Я понимаю, что не могу выходить из дома, но мне нужно на несколько часов отлучиться…

Я без утайки рассказала Георгию о своей младшей сестренке, о том, что Дашкина смерть никак не подействовала на мать и она ушла в запой еще круче. В доказательство достоверности своих слов я показала сегодняшнюю переписку с сестрой и призналась, что у меня сердце разрывается на части от горя и безысходности. Георгий ознакомился с присланными мне сообщениями, вернул мне телефон, достал из кармана рубашки аккуратно сложенный носовой платок и положил передо мной.

— Вытри слезы и прекрати реветь. Тебе нельзя плакать. Ты должна всегда хорошо выглядеть. Тебе же Родион все объяснил.

— Я больше не буду.

— Завтра же Родион договорится с руководством одной из лучших частных школ. Твоя сестра будет в ней учиться и сможет жить на полном пансионе.

— А мама?

— Мать закодируют. Для нее снимут квартиру. По пятницам сестра будет возвращаться домой, а в понедельник утром уезжать на учебу. Завтра Родион решит все твои проблемы.

— Георгий, какой же ты добрый! Спасибо тебе. Спасибо…

Не помня себя, я вновь упала на пол и хотела было снова поцеловать колесо коляски Георгия, но он успел схватить меня за ворот платья и не позволил мне этого сделать.

— Послушай, отцепись ты от этих колес! — Впервые на лице Георгия появилась улыбка. Взяв платок, он вытер мои слезы. — Иди к себе. — И он вновь уставился в монитор.