если не приостановишь…» В общем, теперь главное – сделать так, чтобы сообщение получилось достаточно убедительным.

Примерно за два месяца до начала операции «Раскат» спецназ КГБ прекратил все силовые акции в Афганистане, активизировав акции разведывательные. Были выявлены базы, используемые полевыми командирами, командирчиками и командиришками, примерные графики их перемещения, кишлаки, где живут родные и близкие, расположение строений в кишлаках, и схемы их охраны. Радио-техническая разведка выявила систему радиосвязи, время сеансов, частоты и позывные. Надо заметить, что добытыми разведданными с армейцами не делились, справедливо полагая что у тех соблазн ударить по разведанным целям будет слишком велик.

План операции предполагал одновременную атаку по двум типам целей. Первый тип – базы, командные пункты командиров моджахедов, причём те, на которых командиров нет. Второй тип – населённые пункты, где находятся семьи моджахедов. Цели второго типа были гораздо более сложные, можно сказать – ювелирные, потому что сами семьи не должны были пострадать вовсе – нельзя давать врагу повод для мести. А вот охрана, состоящая при семьях, должна была пострадать по полной программе. Атаковать, подавить сопротивление – и сразу же отойти.

А ещё во время атаки к полевым командирам на выявленных частотах должны были обратиться люди, прекрасно говорящие на фарси, пушту, арабском, таджикском – в зависимости от родного языка конкретного командира. Люди эти должны были объяснить, что такая-то база была атакована не потому, что мы думали что командир этот как раз там – вовсе нет, мы как раз знаем что командир этот – на другой базе, а конкретно – на такой-то. И такое-то село было захвачено не просто так, а потому что мы знаем, что семья командира именно там проживает. Ну, а потом добавить то, ради чего всё и затевалось: «Прекратите активные действия до вывода советских войск, или мы повторим, только без теперешнего гуманизма. А возможности наши вы сами видите.»

Такая грандиозная операция требовала гораздо больше сил, чем было в спецназа КГБ, по-этому разведгруппы дробили на две, а иногда и на три части, и опытный костяк дополняли до полного состава тем, что нашлось. А нашлись конечно в первую очередь младшие офицеры, которых секретным приказом Председателя КГБ вызвали на переподготовку в учебный центр в подмосковной Балашихе, а оттуда самолётами преместили в филиал центра в Таджикистане. Через две недели горной подготовки, учений и стрельб лейтенанты, старлеи и капитаны были назначены на должности стрелков-разведчиков, соответствующие званию «рядовой», однако в спецназе КГБ обычно занимаемые сержантами-сверхсрочниками или прапорщиками.

Вот так Валя Аверин и Валера Зарипов и застали самый хвостик войны «за речкой». Вернулись без потерь, без ранений, с медалями «За Отвагу», и с правильными записями в личных делах, лежащих где-то в подвалах ГЗ – «Главного Здания» на Лубянке. Правда, официально участниками боевых действий не стали, может быть через пятьдесят лет, когда операцию «Раскат» рассекретят… Хотя, тогда конечно будет уже всё равно.

Подходя к подъезду во дворе дома Зарипова, Валентин Борисович увидел Валерика ещё издали – тот медленно прохаживался по тротуару, явно убивая время в ожидании товарища.

– Нинка дома. – не дожидаясь вопроса сказал Валерий Мурадович. – Я ей, конечно, ничего не рассказывал, но баба – она сердцем чует. Да и не дура. Смотрит на меня щенячьими глазами, как будто мне ноги отрезало. Не могу больше эту панихидку терпеть. Пойдём, Валёк, лучше в кафе посидим.

Вышли на Проспект Мира, прошли двести метров до уже знакомого Аверину заведения – тут они сиживали и раньше. Зал был практически пустым, заняли дальний столик в углу, подальше от прочих посетителей. Официантка принесла графинчик с водкой. Налили, чокнулись, грустно выпили без тоста. Ситуация как-таковая, соболезнований и утешительных речей не требовала, требовала просто присутствия. Зарипов знал, что Аверин в курсе происшедшего ночью, без деталей конечно, и уж конечно догадывается о том, что карьера Валерия Мурадовича скорей всего безнадёжно сломана, а Аверин знал что Зарипов знал – к чему слова? Ещё раз налили, ещё раз выпили.

– Когда подскочили две машины СОБРа… – словно продолжая прерванный рассказ, начал Зарипов. – Мой старшенький в машина связи сидел. А спереди в наружке – лейтенант прошлогоднего выпуска, совсем зелёный лейтёха… Пока он со старшим связался, СОБРята уже из микроавтобусов высыпали, наружную дверь сломали, построились «колбасой», стволами ощетинились и – внутрь. Пока лейтёха дорогу перебегал, пока корочками махал – внутри уже автоматы начали молотить, в общем – поздно. Я потом туда ещё раньше следственной группы успел, поговорил с капитаном ихним, который захватом руководил. А чего ему? – «Нам сказали – мы сделали». Пришла типа оперативка, там-то и там-то – особо опасный, по ментам шмаляет без раздумий и особых душевных терзаний. Он, этот капитан-то, небось и бойцов соответственно проинструктировал. Здание – нежилое, одни офисы, ночь уже практически. Соответственно – неоткуда заложникам взяться, если по-быстрому прижать гада прямо в помещении. Они и ломанулись прижимать. Внутреннюю дверь, которая в комнату, и вышибать не пришлось – открыта была. А бандюга уже ствол обнажил – АПС между прочим.

Аверин кивнул, примерно понимая куда повернулась история, если на сцене появился АПС, он же Автоматический Пистолет Стечкина, или просто «Стечкин». Этот большенький брат ПМа – Пистолета Макарова как нельзя лучше подходит для скоротечных схваток на коротких дистанциях, потому что умеет стрелять очередями.

– Китайцем прикрылся, гад, – скривился Зарипов. – и в первого бойца – очередью. Расторопный, гадёныш. А может – просто услышал как внешнюю дверь вынесли, к неприятностям изготовился и заранее ствол обнажил.

Валентин Борисович закурил. Зарипов взглядом указал на пачку, Аверин протянул сигареты и ему. Затянувшись, Валерий Мурадович продолжил:

– Ну вот, шарахнул очередью, и, заслонившись китайцем – в угол. За дверь, в мёртвую зону – там дверь внутрь открывается. Боец первый был с бронещитом, ему практически и не перепало, все пули – или в щит, или мимо. Но его, везунчика такого, откинуло ударом на второго бойца. А третий в колонне, который только в створ двери входил, видя такую войнушку, не очень долго думая шарахнул пол-рожка прямо сквозь дверь – туда, откуда стреляли. В общем, ожидаемая реакция, учитывая что приказа брать живьём любой ценой не было. Ну и попал конечно. В бандюге – пять путь, в китайце – шесть. Одна из них – в глаз. Естественно, навылет, затылок – в кашу.

– Ну и ..? – спросил Аверин.

– Ноту китайцы уже выкатили.

Нота успела попасть в утреннюю сводку, так что о ней Аверин прочитал сразу после параграфа о случайной гибели выявленного китайского