Борисович прекрасно представлял себе, что если канала обмена информацией с китайцами на момент не существует, то до разрешения текущего кризиса не появится. Создание такого канала – дело не мгновенное, потому что, как это не парадоксально звучит, должен возникнуть определённый уровень доверия между представителями противостоящих спецслужб. Нет, конечно организовать передачу информации между спецслужбами можно очень быстро, но не на прямую, а «через верх». От нашей контрразведки – к правительству, оттуда – к дипломатам, от дипломатов – к китайским дипломатам, к китайскому правительству, а потом и к их разведке. Только информации такой грош – цена. Во-первых, никто ей не поверит, сочтут провокацией, игрой, дезой. Во-вторых, «испорченный телефон» получится, будут по такому каналу циркулировать сообщения типа «казнить нельзя помиловать», с произвольным расставлением запятых, и произвольными же ответными действиями. А в третьих – не получится секретного канала, потому что спецслужбы всегда служат своей стране, а вот политики – когда-как.

Зарипов поднял на Валентина Борисовича уже изрядно захмелевшие глаза.

– Да ну их, Валя, проблемы эти служебные… а давай водки выпьем?

Валерий Мурадович обернулся в сторону бара и призывно помахал рукой официантке. Мазанул взглядом по соседнему столику – тому самому, за которым сиживал накануне.

– Кстати, Валёк, – Зарипов на миг оживился, словно радуясь тому, что нашёл тему, никак не связанную с проклятым мёртвым китайцем. – я тут буквально вчера, вот за тем столом наскочил на одну презабавнейшую личность. Эмигрант, из наших. Я курсанта натаскивал, практиканта моего. Курсант слегка напорол. Ну, эмигрант этот подскакивает к нам с кулаками, «Да вы…» – говорит – «…контрразведка?! Да чего же вы… » – говорит – » …ко мне лезете? Да ведь я же НАШ!». Кроме шуток – чуть ли не в драку. Забавный такой дурачок.

– А откуда дурачок-то? – рассеянно спросил Аверин, всё ещё погруженный в свои мысли.

– Из Юты, из Солт-Лейк-Сити.

– В самом деле? – ещё более меланхолично осведомился Валентин Борисович, по привычки избегая демонстрировать профессиональную заинтересованность даже старому другу. – А расскажи-ка, Валерик, поподробнее…

09. То ли девочка, то ли видение

Всегда, когда ожидаешь от какого-нибудь мероприятия слишком многого – разочаровываешься, даже если всё прошло замечательно. Если событие получается «супер» , а не «супер-супер-супер», всё равно остаётся смутное чувство что тебя в чём-то бессовестно надули. Вот и с встречей одноклассников получилось также. С одноклассниками Саше нешуточно повезло – часто ли из школ выходят компании, которые продолжают встречаться чуть или не ежемесячно через двадцать лет после выпуска? – Вот то-то… Впрочем, Александр считал что в том, что кампания не рассыпалась есть и его немаленькая заслуга. Его, и Бориса – одноклассника, однокурсника, и практически брата.

Как это обычно случается, их одноклассники в институтах, университетах, и прочих высших учебных заведениях за пять лет обросли новыми друзьями. Однако, когда Саша и Боря, отучившись в Питере вернулись в Первопрестольную свежеиспечёнными лейтенантами, у них такой компании не было. Вот и начали они «тянуть одеяло на себя», регулярно собирая друзей и подруг по выпуску из Школы №235. Хороший номер был у их школы кстати – как у оружейного урана.

Кто-то временно выпадал из компании, кто-то возвращался обратно, но так или иначе – компания жила. Выпадения обычно случались после женитьб и замужеств, потому что существовало железное правило – на встречи приходить без «хвостов». Не пускает тебя муж, или, к примеру – супружница на однокласснический разгуляй – сиди дома. Или, в крайнем случае ври, изворачивайся, придумывай командировки или поздние совещания, (как если надо на любовное свидание улизнуть) но семейный «хвост» на мероприятие тащить не моги, на этих мероприятиях – только свои.

Вот и сегодня были только свои – без мужей и жён. Вернее, без мужей и жён, которые не были одноклассниками – многочисленные романы внутри компании закончились-таки единожды обоюдными штампами в паспортах, и одна «официальная» пара в рядах всё же была. Встретились и покутили в общем-то мило, но вот до «супер-супер-супер» дело не дошло. Кабачок, в котором сняли зал, закрывался в полночь, Вот и сложилось у Саши чувство обманутости и незавершённости праздника, как всегда получилось что вот чуть-чуть, вот самую малость – но всё же недогуляли.

Саша попытался было подбить народ на смену места, но идея поддержки не нашла, и почти все отправились по домам, сославшись на то, что завтра – рабочий день. Саше-то, типа, хорошо в отпуске, а вот остальным – завтра с утра на работу. Осталась одна Аннушка. Рабочий день у неё был гибкий – настолько гибкий, что раньше обеда в офисе её никогда и не ждали, так что спать Аня не спешила. А поверх этого была Аннушка девушкой куражной, и клубную-ресторанную Москву знающей с самой что ни-на есть практической стороны. В прошлые приезды в Москву именно Аннушка занималась Сашиным просвещением, устраивая поездки во всякие гламурно-готичные заведения, а иногда, в соответствии с фантазиями заокеанского отпускника, и всякие нестандартные мероприятия – вроде катаний на теплоходиках по Москве-реке, или распития коньяка в автомобиле на Тверской. Очень уж тогда Саше захотелось в машине поалкогольничать, просто из вредности, потому что в Америке на это – большой запрет. Есть там такое правило, правило «открытого контейнера» – типа если есть в салоне открытый контейнер, в смысле – бутылка с алкоголем и без пробки, то водитель автоматически считается пьяным, и, соответственно, немедленно отправляется в тюрьму, а потом получает то, что за пьяным вождением следует – штрафы платит, на курсы всякие ходит принудительно, и дальше по списку.

На этот раз решили ничего экстраординарного не устраивать, потому что встреча одноклассников – это само по себе событие. В ресторан не ходить, потому что сытые, и от клубов воздержаться, потому что танцевать уже сил нет, а под громкую музыку тяжело общаться. Вечер должен был закончиться тихо, почти по-семейному. Аннушка предложила заехать в какую-то ночную кафешку где-то у Чистых Прудов, знаменитую своими пирожеными и кальяном. А Саша согласился, понимая что требовать продолжения банкета в питейном заведении просто нечестно, потому что Аннушка «на колёсах» и пить не может, а Саша свою добавочную рюмку коньяка в любой московском кабаке найдёт – тут вам, слава богу, не Юта. Это в Юте весь алкоголь в час ночи должен быть не то что недоступен посетителям заведения, а ещё и убран в шкаф и закрыт на замок, а в благословенном Отечестве законы правильные и для человеческой жизни удобные.

Маленький смешной Аннушкин «вольвешник» (точную марку Саша не знал, потому как эта модель в Штатах не