выпила чашечку травяного чая. Будь котиком, возьми мне ромашковый? Тот, который мне нравится, продают в Bon Glaze. И заскочи домой за моим красным шарфом, хорошо? Так фотографии будут гораздо ярче – тут очень подходящий интерьер и освещение.

Мы заезжаем за шарфом и чаем и добираемся наконец до парковки ресторана.

– Майя, дорогая! – восклицает бабушка Джейми, направляясь ко мне. Бумер трусит за ней.

– Здравствуйте… – Тут я умолкаю. Как мне к ней обращаться? Миссис Миллер? Бабушка? Руфь? Как следует поразмыслить я не успеваю, потому что она уже заключает меня в объятия.

– Я невероятно рада снова тебя видеть! Джейми только и говорит о тебе. Он даже…

– Бабушка, чай, – перебивает ее Джейми.

– Вы только посмотрите на него. – Бабушка целует его в щеку. – Такой молодчина, правда?

– Правда, – улыбаюсь я Джейми. Его щеки заливает румянец цвета спелой редиски.

– Как думаешь, ба, мы можем тут оставить листовки?

– Конечно, – кивает она. – На стене висит пробковая доска, на которой множество протестных штук. Уверена, владельцы только рады будут.

– С чего начнем? С фотографий здания? – уточняет Джейми.

– В ресторане сейчас тихо, поэтому давай лучше возьмем интервью у Девона и Крис. Они такая милая парочка, ты не представляешь. – Бабушка нажимает несколько кнопок на телефоне и передает его Джейми. – А потом…

Тут ее внимание привлекает что-то за моей спиной.

– Ба?

– Подержи-ка чай, милая. – Она буквально сует стаканчик мне в руки.

Мы еще и слова сказать не успеваем, а она уже быстро проходит мимо нас. Бумер бежит следом.

– Эй ты! Да, ты! – кричит бабушка. – Думаешь, я не знаю, что ты задумал?

– Что происходит? – Я смотрю на Джейми. – Это… часть съемки или что?

– Нет, не думаю…

Мы оборачиваемся и наконец всё понимаем.

На парковке возле одной из машин присел парень. А рядом с ним на земле лежит стопка наклеек. Тех самых.

– Я задала тебе вопрос! – громко продолжает бабушка Джейми. – Ты что это творишь?

Парень на секунду каменеет, но быстро приходит в себя. Держа в руке наклейку, он усмехается.

– Вы бы дальше шли, бабуля.

Бумер рычит. Ухмылка исчезает.

– Так вот как ты разговариваешь со старшими, Николас Джейкоб Уилсон? – спрашивает бабушка. Парень вздрагивает, но она неумолима: – О да, я знаю, кто ты такой. Твоя бабушка вечно хвастается твоими фотографиями в спортзале. Бесконечно рассказывает о том, какой ты трудяга. Значит, вот как ты трудишься? Портишь чужое имущество?

Николас медленно поднимается на ноги.

– Слушайте, – говорит он. – Погодите. Это просто розыгрыш.

– Ты запугиваешь людей. Разве это розыгрыш? Причем среди пострадавших есть и члены моей семьи. А ты наглец. Погоди, вот твоя бабушка узнает…

– Нет, пожалуйста! – кричит Николас. Весь лоск моментально слетает с него. Теперь он похож на десятилетнего мальчишку, которого застали на кухне перед ужином с украденным печеньем. – Прошу, не говорите ей.

– И почему бы я промолчала?

Николас не отвечает, но я вижу, как дрожит у него нижняя губа. Он что, сейчас расплачется?

– Мне остался один семестр до выпуска. – Голос у него дрожит. – Пожалуйста. Она не даст мне денег.

Бабушка Джейми скрещивает на груди руки, но не успевает сказать ни слова, потому что Николас начинает плакать. Сначала неслышно, а потом, в мгновение ока, уже всхлипывает. И бормочет что-то о том, как это все разрушит. О том, что никто не должен знать.

– Глазам не верю, – шепчу я.

И впервые оборачиваюсь на Джейми.

У него в руках бабушкин телефон. Он что…

– Ты все это записывал?!

Джейми сжимает зубы.

– Прямая трансляция. Гораздо более интересная, чем обычно, – просто отвечает он.

Глава двадцать третья. Джейми

В воскресенье мы заходим в штаб-квартиру кампании и словно оказываемся в параллельном измерении. На пару секунд мы с Майей просто замираем на пороге, не в силах поверить своим глазам. Гейб предупреждал, конечно, что заходить нужно теперь через главный вход. Но я не знал почему. Оказывается, волонтеры заполонили весь зал магазина. И пристройку тоже. И даже отдельную нишу для мероприятий возле бокового окна.

– Откуда взялись все эти люди? – шепчет Майя.

Я оглядываю комнату: здесь столько студентов, будто это не книжный, а первый день продаж в магазине Apple. Ханна что-то показывает волонтерам с телефона, стоя у витрины с ароматическими свечами. Элисон, стажер, раскладывает по стопкам распечатанные списки адресов, и вид у нее потрясенный. И все же, несмотря на хаос, настроение здесь царит приподнятое. Я замираю, стараясь разделить надежду, которую чувствуют все эти люди, разглядывая волонтеров и прислушиваясь к песням АВВА, звучащим из динамика фоном. С вечера ифтара я не видел настолько наэлектризованной толпы.

– Мне кажется, тут больше сорока человек. – В голосе Майи слышится удивление. – А помнишь времена, когда половина добровольцев приходилась родственниками либо Гейбу, либо Ханне?

– Справедливости ради, – смеюсь я, – мама Ханны работает на Демократическую партию.

– И все же, – улыбается Майя.

Гейб высовывается из своей подсобки и немедленно расцветает, завидев нас. В следующую секунду он уже скачет вокруг, как счастливый щенок.

– Герои дня! – Он обнимает сначала меня, потом Майю. – Вы двое переломили ход событий! – Гейб разворачивается и обращается к волонтерам: – Ребята, это мой младший двоюродный брат Джейми и его коллега Майя!

Коллега? Серьезно? Конечно, после того как мне пришлось объясняться с мамой и парнями, приятно слышать, что хоть кто-то не считает нас парой. Я-то не против, пускай считают. Но мне не хотелось бы, чтобы все это докатилось до Майи. Вот только… коллега? Это еще как понимать? Если верить Дрю и Фелипе, мы и правда выглядим как парочка, но теперь я уже начинаю сомневаться. Раз Гейб считает нас коллегами…

– …Которые запустили прямую трансляцию и разоблачили тролля! – торжественно завершает свою речь Гейб.

– Ничего себе, – говорит девушка-волонтер в футболке с Россумом. – Это было круто, ребята. У вашего видео уже больше миллиона просмотров.

– Все бабушка… – краснею я.

Гейб хлопает меня по спине.

– Без тебя ничего бы не вышло, Большой Джей. Помни: не выложил – значит, не было. Благодаря вам двоим у нас теперь есть все это. – Он жестом указывает на толпу в зале. – После того как трансляция появилась в Сети, у нас стало в три раза больше добровольцев.

– Серьезно? – вскидывает брови Майя. – Ничего себе…

– Запись уже выложили на Bustle, Mashable, BuzzFeed, Upworthy, – загибает пальцы Гейб. – Завтра в эфир выходит сюжет на AJC, а Ханну пригласили на North Fulton Neighbor. Pod Save America собираются брать интервью у бабушки. Помнишь, я говорил про правильную подачу? Теперь у нас есть Ньютон, кандидат от партии мерзких расистов. И ему противостоит прекрасная бабушка, которая готова с этим бороться. Мва-ха-ха! Добро пожаловать в команду Россума. Мы умеем делать сенсации!

Мы смеемся, Гейб делает вид, что бросает в толпу воображаемый микрофон. А я даже не могу выразительно закатить глаза. Потому что… в кои-то веки он говорит разумные вещи. Да, странно радоваться чему-то, что связано с Фифи, но вокруг нас так и бурлит энергия, ее, кажется, можно потрогать. А речь, напоминаю, про внеочередные выборы. И мы в маленькой дополнительной штаб-квартире. Все это слишком невероятно.

Гейб поворачивается к нам с Майей.

– Дайте мне минутку, чтобы ввести новичков в курс дела. Никуда не уходите. Бабушка уже едет. Как только все уйдут, начнем съемку. Будет круто. Вернем Фифи с темной стороны!

Наблюдая за тем, как Гейб сгоняет группку волонтеров в пристройку, Майя замечает:

– Поверить не могу, что у него получилось. Гейб все-таки получил вирусный ролик.

– Согласен. Звучит странно. Ты знала, что Американский союз защиты гражданских свобод только что разослал всем членам письмо с просьбой пожертвовать деньги на кампанию и присоединиться к агитации? За последние сутки мы получили больше денег, чем за весь год. Ханна говорит, Демократическая партия Джорджии собирается выделить финансирование на рекламу по телевизору.

– Ничего себе! У Россума появился шанс.

– Возможно, – киваю я, глядя, как Элисон пытается