Флинн спешно проглотила остатки омлета. Ей не хотелось, чтобы Пегс возвращала фотографии – единственное доказательство странного поведения Кёрли и одновременно своего рода дневник счастья последних двух с половиной недель.

Но Пегс уже покачала головой.

– Разумеется, я отдам Олли снимки, – раскрасневшись, пообещала она. – Как только ты в следующей же лавке «Тимоти и Никс» сдашь мини-Рахенснафа.

Касим присвистнул так, словно он то ли устал от упрёков Пегс из-за мини-Рахенснафа, то ли гордился ими. Трое друзей отнесли на стойку грязную посуду и присоединились к потоку павлинов, выходящих из столовой.

На первом соединительном мостике им повстречались северные еноты, которые в своих меховых шапках контрабандой выносили из столовой дополнительные порции завтрака.

– Это ведь тоже кража, – возмутился Касим, с тоской глядя на раздавленные пряники. – Совершенно дилетантская кража. Ты это видела, Пегс? Не будь ханжой и возмутись!

Бросив на Касима злой взгляд, Пегс прошла вперёд по сверкающему вагону героизма, в этот день занятому пятиклассниками.

Касим склонился к Флинн.

– Почему всё, что делаю не так я, Пегс считает ужасным, а всё, что не так делает Оливер Штубс, – замечательным? – тихо спросил он.

– Потому что ты для неё важнее, чем Оливер Штубс, – прошептала ему в ответ Флинн. – Кроме того, Оливер Штубс пьёт холодный чай носом, ты забыл?

– Вот именно, – сказала Пегс, которая явно не поняла, о чём они оба говорят. – До воскресенья экспресс будет думать о тебе плохо. По крайней мере, все в поезде должны считать, что вор – ты.

– Но фотографии я не крал! – упёрся Касим, теребя светящиеся синие волосы.

На соединительном мостике к следующему вагону кучку павлинов, громыхая, обогнал Кёрли. Флинн, покачнувшись, ухватилась за железные поручни, в то время как заведующий хозяйством молча протопал мимо. К груди он словно какой-то опасный секретный документ прижимал ту самую папку с личным делом.

Флинн пристально смотрела ему вслед. Рельсы у неё под ногами с шумом размывались до зернистой картинки, как в плохо настроенном телевизоре. Громкий скрежет и лязг металлических деталей перекрывал голоса павлинов.

«Что бы ни было написано в этом личном деле, – дрожа на холодном зимнем ветру, со страхом думала она, – это, видимо, важно».

В вагоне, где проходили уроки по стратегии и безопасности, первоклассники рассаживались по своим местам и выкладывали из сумок на парты блокноты, тетради и ручки. Ракотобе Лаламбе, пыхтя, раздавал маленькие книжечки в тканевом переплёте с собранием цитат под названием «Павлины. Советы, как вернее расправить хвост веером».

Находясь мыслями где-то в другом месте, Флинн заглянула в книжечку и прочла высказывание бывшего павлина по имени Уильям Шелдон:

«Счастье в основном означает иметь цель и стремиться к ней всем сердцем без сожалений и колебаний».

Флинн смотрела на текст невидящими глазами, водя пальцами по буквам, вырезанным Йонте на парте, за которой она сидела: «Смелей вперёд, ничего не страшись!» Эти слова кое-что значили для неё: они будили в ней уверенность, что она может сделать нечто большее, чем просто сидеть и ждать.

Она подумала о личном деле с её именем на обложке – и внезапно ей показалось, что Кёрли знает о ней больше, чем она сама. Эта мысль разозлила её. Будто она какой-то подопытный кролик, или больная, или заключённая, находящаяся под строгим наблюдением.

– Касим, у нас новая миссия, – громко сказала она и, подняв глаза, в ту же секунду осознала, что урок уже начался. В вагоне стояла тишина, только Ракотобе монотонно оглашал задания. Похоже, он ничуть не рассердился на Флинн за выкрик с места – возможно, он его даже не слышал – и скучным голосом давал указания:

– …и проанализируйте вашу собственную ситуацию с точки зрения высказывания на странице шестьдесят четыре. Это единственная дошедшая до нас цитата Непомука Шпроссера.

Гарабина за спиной Флинн уже что-то строчила в тетради. Пегс, устало вздохнув, взяла свою нашёптывающую ручку. Пёс Ракотобе Брут, хрипло дыша, сидел на коленях у Касима и зарычал, когда Флинн снова взглянула в этом направлении.

Непослушными пальцами взяв красную ручку, она открыла блокнот и, не вдумываясь, написала анализ своей ситуации:

– Ты полагаешь, такие проблемы у тебя одной? – пробурчал голос над ней. Ракотобе, поднявшись со своего места в начале вагона, протиснулся между партами. Он похлопал Флинн по плечу и быстро вырвал страницу из её блокнота. – У меня на уроке ты для того, чтобы учиться стратегиям у великих. В мировой истории полно людей, которые подобно тебе имели все основания причитать – и тем не менее боролись. Так что давай учись!

Сконфуженная, Флинн открыла сборник цитат. На странице шестьдесят четыре было написано:

Флинн уставилась на эти слова. Ракотобе что, шутит?!

Рядом с ней хихикнула Пегс.

– Никому не известно, чем знаменит этот Шпроссер, – прошептала она, теребя высокий воротник. – Вероятно, только своими спорными представлениями о моде. Ну, ты понимаешь… – И, эмоционально тряхнув головой, она пояснила: – Меховые шапки, которые он завещал северным енотам, просто ужасны.

Флинн быстро оглянулась на Ракотобе – тот в конце вагона разговаривал с Якубом. В классе было тихо и сонливо. На потолке над их головами перемещались континенты, и каждую секунду заново образовывались границы государств. Эти изменения были самым интересным из всего, что когда-либо происходило на уроке стратегии.

– Очень поучительно, – сказала Флинн, повернувшись к Пегс. – Могу поспорить, что в мировой истории полно людей вроде этого Шпроссера и меня, которые могли бы стать знаменитыми – только оснований не нашлось.

Пегс тихонько рассмеялась, но тут же замолкла, когда до неё дошло, что это вовсе не шутка.

– Ты станешь известной благодаря поискам Йонте, – ободряюще толкнув Флинн, предположила она. – Может, в твоём личном деле написано что-нибудь о нём?

Флинн благодарно кивнула, и, ещё раз оглянувшись на Ракотобе, наклонилась через проход к Касиму.

– Ты должен мне помочь, – шёпотом попросила она.

Брут, спавший на коленях у Касима, рыча сел. Касим быстро выудил из кармана брюк печенье и сунул его мопсу в металлические зубы.