– Селеста, дорогая, сегодня тебе явно нездоровится.

– Ерунда, – улыбнулась Селеста. – Мы должны выполнять свой долг. Человек такого положения, как Гаррисон…

– …должен замечать, что жене больше невмоготу принимать гостей, – оборвала ее Адди. Она знала, что ради Селесты нужно закончить вечер прямо сейчас. Похлопала подругу по руке и встала: – Сейчас найду мужа и скажу, что пора домой.

– Но ведь мужчины еще не выпили скотч, – запротестовала Селеста.

– Я тоже не очень хорошо себя чувствую, – приподняла брови Адди. – Так что прошу любезную хозяйку проявить снисходительность и позволить нам уйти пораньше.

Селеста со вздохом откинулась на спинку дивана.

– Ты такая милая, – протянула она.

Адди проследовала на звук мужских голосов из гостиной на веранду, пройдя через большие двойные двери. Стоял прекрасный погожий вечер, обещающий скорый приход весны.

– Дорогой, – обратилась она к Джессу. – Извини, что прерываю, но нам пора.

– Так скоро? – запротестовал Гаррисон. – Но вы же только пришли! Я всегда так радуюсь вам.

– Не сочти за грубость, но теперь для меня главное – здоровье будущего ребенка.

Адди взяла хозяина за руку и прошептала:

– Когда будем спускаться с холма, заглянем к доктору Маки. Мне кажется, ему следует подняться к вам и осмотреть миссис Коннор.

– А что, уже… пришло время? – Гаррисон перевел взгляд с Адди на Джесса. Улыбка на его лице сменилась тревогой.

– Еще нет. Но Селеста выглядит ужасно уставшей, и на всякий случай лучше…

– Да-да, ты права. – Гаррисон сжал Адди руку. – Ты всегда так добра, дорогая моя.

– Не провожай нас, Гаррисон, – попрощался Джесс.

Спускаясь по ступенькам, Джесс и Адди услышали, как Гаррисон зовет жену, и решили, что все в порядке.

Они не видели, как она рухнула ему на руки, не видели, как он отнес ее наверх в спальню.

Джесс и Адди зашли к доктору. Когда они уже лежали в постели, прижимаясь друг к другу и обсуждая предстоящую поездку Джесса в Чикаго – очень не вовремя, подумал он, – доктор Маки добрался до особняка Конноров. А когда Адди уже уснула в объятиях любимого, дал Селесте лекарство – унять разыгравшуюся лихорадку.

Кейт налила шардоне себе и шотландского эля Нику. Они сидели друг напротив друга за столиком у окна. Было уже больше четырех часов, солнце клонилось к закату.

Ник отхлебнул эль и уставился в окно.

– Фотографы называют это «золотым часом», – сказал он, указывая на улицу. – Видишь, какой красивый свет?

Кейт улыбнулась. Она впервые заметила, что деревья, трава, цветы и даже дома будто светились.

– Лучшее время, когда все вокруг в этой мягкой золотистой дымке, – заметил Ник.

– Значит, ты… – Кейт собиралась сказать «фотограф», но слово застряло у нее в горле. В памяти всплыло видение (или не видение – непонятно, что это было), как она с Ником Стоуном прогуливается по лесу, а в руке у него фотоаппарат.

– Кто я? – улыбнулся он.

Кейт тряхнула головой, пытаясь отогнать наваждение.

– Фотограф. Хотя я как будто уже знала об этом. Слышала. Ты рассказывал мне раньше?

– Вряд ли. – Детектив отхлебнул эль. – Об этом мало кто знает. Просто хобби, но мне нравится фотографировать.

– Чтобы было чем заняться, когда не гоняешься за плохими парнями?

– Думаю, мне нравится фотографировать как раз потому, что на службе приходится гоняться за плохими парнями. В основном снимаю пейзажи. Потому что это напоминает о красоте нашего мира. И не только.

– В отличие от тех мерзостей, с которыми приходится сталкиваться на работе.

Взгляд Ника на секунду задержался на собеседнице. В его глазах была такая чистота, которую Кейт раньше не замечала.

– Так и есть. Ты одна из немногих, кто это понимает.

Кейт заерзала на стуле, но ее лицо невольно расплылось в улыбке.

– А когда ты начал этим заниматься? Я про фотографию.

– Мой отец был фотографом. Профессиональным. Подарил мне первую камеру в тринадцать лет. «Инстаматик».

– Помню их! – улыбнулась Кейт. – Кажется, у меня тоже был такой. С этой старой пленкой… как ее?

– Тип один-десять [19], – кивнул Ник.

– Да уж. – Кейт вспомнила, как снимала подруг таким фотоаппаратом в школьные годы. – Техника с тех пор ушла далеко вперед. Кто теперь пользуется пленкой?

– Я пользуюсь. Да, теперь все снимают на мобильники, но, по-моему, есть что-то особенное в старых фотоаппаратах, где все нужно настраивать вручную.

– Мастерство, которое утрачено, – согласилась Кейт.

– Энсел Адамс [20]вряд ли пользовался «Фотошопом», – заметил Ник, подавшись вперед. – Ему хватало зоркого взгляда и таланта художника.

Атмосфера стала накаляться. Кейт даже почувствовала дрожь. Нужна разрядка.

– Значит, твой отец был фотографом. – Она вернула разговор в безопасное русло. – А как он отнесся к тому, что ты стал полицейским?

– Он так и не узнал. – Ник грустно улыбнулся. – У отца была своя фотостудия. Снимал людей, чтобы зарабатывать на жизнь, но больше всего ему нравились пейзажи. Когда я закончил школу, то стал помогать ему.

– Наверное, он был очень рад. – Кейт вспомнила своего отца. – Но… умер до того, как ты поступил на службу в полицию?

Ник кивнул. Его глаза заблестели.

– Вообще-то из-за него я и стал полицейским, – ответил он, прокашлявшись.

Кейт почувствовала, как Ника захлестывает горе, и коснулась его руки. И ощутила жар, поднявшийся по ее собственной руке и пронизавший ее насквозь.

– Прости, – сказала она. – Поговорим о чем-нибудь другом.

– Меня не было в студии, – тихо ответил он хриплым голосом. – Когда я пришел, то нашел его на полу в луже крови. Они забрали семьдесят пять долларов – всю наличку из кассы.

– Ох, Ник…

– Знаю, это банально, но именно так многие становятся полицейскими. Тогда я и решил посвятить жизнь тому, чтобы упечь как можно больше плохих парней за решетку.

Кейт и Ник посмотрели друг другу в глаза и сидели так несколько минут, обуреваемые эмоциями.

– Ты нашел тех, кто это сделал? – Кейт не была уверена, стоило ли задавать этот вопрос.