– Ты испорченный маменькин сынок, – шипит Виксус, почти касаясь меня носом, – спесивый гаденыш, да я тебя на части порву!

– Может, и так, – примирительно говорю я, – только дай сначала пройти. Ты загораживаешь мне дорогу.

– Нет, поглядите-ка! – восклицает Виксус с деланым изумлением, переглядываясь с главарем. – Эта тварь еще и увиливает! – Пустые золотые глаза сверлят меня в упор. – Я таких, как ты, сотнями валил на поединках.

– Да неужели? – поднимаю я брови.

– Ломал как спички, на карачках заставлял ползать в соплях, а потом развлекался с их девчонками, на радость семьям! Таких, как ты…

– Нет, Виксус, – вздыхаю я, изо всех сил сдерживая гнев в голосе, – таких, как я, ты еще не видал.

Бросаю взгляд на Титуса, потом небрежно, будто в танце, разворачиваюсь и с силой кузнечного молота бью Виксуса ребром ладони по шее сбоку. Ему вполне хватило бы, но я, крутанувшись в пируэте, добавляю еще локтем по ребрам, потом коленом и другой рукой. Стой он на ногах крепче или будь мы где-нибудь на Земле, первый удар мог бы снести голову, а так тело его, взлетев и опрокинувшись почти горизонтально, лишь трепыхается в воздухе под градом моих ударов, прежде чем упасть на пол. Страх поднимается в груди – какой же я сильный!

Титус с Поллуксом молча таращатся, застыв от неожиданности. Пользуясь моментом, я отталкиваю их и бегу по коридору.

Я не убил его.

Не убил.

Виксус остался жив. Я не убил его, но зато убил шанс объединить братство. Стремглав лечу вниз по винтовой лестнице, слыша позади топот и крики. Охотники Титуса, поедающие прямо на ступенях сырую рыбу, которую бьют острогой в реке, провожают меня взглядами, но не делают попытки остановить. Ниже этажом две девушки уже слышат вопли Титуса, но не успевают. Уворачиваюсь от их рук и выскакиваю во внутренний двор замка.

– Кассий! – ору, задрав голову к окну сторожевой башни. – Кассий!

Он выглядывает, видит мое лицо:

– Черт!.. Рок! Началось! Поднимай всех!

Трое парней Титуса и девчонка гонятся за мной по двору. Я быстрее их, но впереди на стене у бойницы дежурит Кассандра. Звякая железками, вплетенными в волосы, она легко спрыгивает с восьмиметровой высоты с топором в руке и бежит навстречу, чтобы преградить мне путь. Золотое волчье кольцо на пальце тускло блестит в лучах заходящего солнца, ее грозная красота впечатляет.

Однако за спиной Кассандры из дверей башни уже высыпало мое собственное воинство с ножами и дубинами, вырезанными из лесных сучьев. Благоразумно не ввязываясь в бой с превосходящими силами противника, бо́льшая часть сразу кидается отпирать высокие ворота, за которыми начинается спуск в долину. Снаружи сочится вечерний туман, скрывающий силуэты бойцов, и вскоре они растворяются в вечерних сумерках. Во дворе замка остается одна Куинн.

Быстрая, как газель, она летит по булыжной мостовой ко мне на подмогу, сжимая дубинку. К счастью, Кассандра ее не видит. Разметав за спиной золотые волосы, завязанные в хвост, Куинн с кровожадной улыбкой бьет ее по колену. Зловещий деревянный стук сливается с отчаянным воплем. Золотую аурейскую кость так просто не перешибешь, но все же элитная красотка сбита с ног. Не теряя скорости, Куинн разворачивается на ходу, и мы устремляемся в распахнутые ворота следом за своими, не оставляя банде Титуса никаких шансов нас догнать.

Встретив основную группу в долине, взбираемся по горным тропам на каменистые склоны, пересекаем глубокие лощины, заросшие колючим кустарником. Холодная сырость висит в воздухе, оседает на волосах жемчужными каплями. До северного форта добираемся уже за полночь. Глухие стены старого бастиона, поросшие лишайником, нависают над ущельем, одинокая башня косо торчит в тумане, словно припозднившийся гуляка. Туман клубится над парапетом, заволакивая все вокруг, и нам удается наловить птиц, гнездящихся под крышей, на ужин. Остальные бестолково мечутся в темноте. Слушаю хлопанье их крыльев и думаю о наших делах. Междоусобная война началась.

* * *

К сожалению, Титус оказался не таким уж глупым врагом и не напал сразу. Я надеялся, что его войско скоро окажется здесь и оценит дым костра за каменными стенами и запах жареного мяса. Овец нам хватит на месяцы, была бы только вода. Можно устраивать пир каждую ночь, изголодавшийся противник продержится недолго. Очень скоро Титус остался бы в одиночестве. Однако он хитрее, чем я думал, и предпочел не соблазнять своих бойцов нашей роскошью.

Тем не менее давать им время на опасные размышления он тоже не стал. Боевой азарт – лучшее средство, чтобы притупить разум. На следующий день Титус бросил все силы на осаду крепости Цереры. Нападения следовали одно за другим без передышки, а у бойцов на щеках появились знаки доблести, нанесенные вражеской кровью. Затаившись в кустах или высокой траве, а иногда на горной вершине в окрестностях башни Фобос, мы следили за жестокими набегами, разглядывая сквозь дым от факелов на стенах порубленные сады и конские трупы.

Людям Титуса удалось захватить один факел, зацепив его арканом, но всадники Цереры догнали их и залили пламя водой. Великан пришел в бешенство и, орудуя самодельной пикой, свалил одну из лошадей, а Поллукс успел пленить наездницу. В тот день им достались еще двое рабов.

Вечером восьмого дня от начала обучения мы с Роком и Кассием наблюдаем, как Титус гарцует на захваченной лошади под стенами крепости, вызывая на себя огонь лучников. Какая-то девушка прицеливается сверху, но едва успевает натянуть тетиву, как аркан, брошенный Титусом, обвивает ее горло. Великан бьет лошадь по бокам пятками и скачет прочь, затягивая петлю. Друзья держат ее за ноги, но вынуждены отпустить прежде, чем сломается ее шея.

Эхо разносит по всей долине вопли друзей несчастной, которая, свалившись со стены, волочится по земле следом за всадником прямо в руки его гогочущих товарищей. Кассандра уже стоит со штандартом наготове – у братства Марса новая рабыня. Коптящее пламя факелов лижет сумрак, и высоко над головой можно различить силуэты парящих в воздухе кураторов с бутылками вина и изысканными закусками.

– Жар яростных сердец взметает к небу пламя… – бормочет Рок, поднимаясь на колени среди травы.

– Да, Титус смельчак, – уважительно киваю я, – все это ему по душе. – Как сверкнули его глаза, когда я ударил Виксуса! Поворачиваюсь к Кассию. – Даже слишком по душе.

– Боец прирожденный, – соглашается Кассий, но думает он совсем о другом. Голос его дрожит. – А еще лжец!

– Что? – удивляюсь я.

– Это не он убил Приама.

Рок молча смотрит на нас. Худой, невысокий, он выглядит совсем ребенком, стоя на коленях. Длинные волосы увязаны в хвост, пальцы с грязными ногтями поправляют сапоги.

– Не он, – повторяет Кассий. На его красивом лице лежит тень. Среди холмов стонет ветер, надвигается ночь. – Они ни за что не поставили бы ему в пару такого громилу, как Титус. Приам был лидером, а не бойцом, ему должны были дать кого-то вроде нашего отребья.