Странная, загадочная лихорадка Ора совсем не изучена.

Курт надеялся привлечь внимание медицинской общественности к недугу, рассчитывал получить деньги на его изучение. Но ему отказали. Невыгодное дело вкладывать средства в создание лекарства от болезни, которая поражает не миллионы, не тысячи, не сотни, а нескольких человек. И, прежде чем говорить о таблетках и уколах, следует понять, что такое Ора. Это не месяцы, а годы научной работы. Курт пытался проводить исследования на спонсорские деньги. Но все, кто может вложить средства в исследования, в основном вливают их в создание панацеи от рака, туберкулеза, СПИДа. Кому нужно крохотное племя, которое живет у лешего в сарае, никогда не появится в Европе и отлично справляется с организацией карантина?

Я взяла бутылку с водой и открутила пробку.

– Никин подозревает, что Елизавета и Евгений погибли от лихорадки Ора? – подытожил Илья.

Я кивнула.

– Верно. Извини, я плохо разбираюсь в медицине, Леонид Мартынович объяснил, что у тех, кто подцепил лихорадку, в анализах крови есть нечто такое…

Я умолкла.

– Какое? – с горящими глазами осведомился компьютерщик.

Я отбросила попытку вспомнить пару длинных научных слов, которые употребил Никин.

– Ой, не спрашивай, забыла. Обычный врач посмотрит на результат лабораторных исследований и не увидит ничего особенного. А Никин отметил повышение в одном пункте, понижение в другом и понял: перед ним классическая картина лихорадки Ора.

– Сколько времени длится инкубационный период? – поинтересовался Жабенкин.

У меня зачесалась шея.

– Неделя, две, точно никто не знает. И на этой фазе, по словам Леонида, ее легко купировать. Но Ора коварна, когда развитие недуга еще можно притушить, он себя никак не проявляет. Температуры нет, рвоты, поноса, слабости, кашля, каких-либо пятен на коже тоже. Ну, скандалит человек! Реакция окружающих на него такая: ой, да он просто устал, ой, да он постарел, вот и придирается ко всем, ой, да он меня разлюбил, другую завел, из дома выживает. И в России не было зарегистрировано ни одного случая упомянутой лихорадки.

Илья тоже начал чесаться.

– Так это не потому, что ее нет, а потому, что диагноз правильный не ставят! И еще есть интересная медицинская мулька – причина смерти. Она порой лукавая.

– А именно? – спросила я.

Илья стал делать себе еще один бутерброд.

– Привезли человека с инфарктом. Начали его лечить, а у бедолаги воспаление легких оказалось, и он умер. Что напишут в истории болезни? Кончина от пневмонии! Это правда?

Я сообразила, в чем дело.

– Не совсем. Да, несчастного убило заболевание легких, но оно возникло из-за того, что человек долго лежал после инфаркта, при строгом постельном режиме отек легких случается.

– Вот! – кивнул Илья. – Елизавету сгубило известное только узким специалистам заболевание. А в карте ей написали: смерть от внезапной остановки сердца. И что мне уж совсем не нравится, мы общались и с Мышатиной, и с Евгением, и с Юрием.

– Вроде пока не стали ругаться, – усмехнулась я.

– Они просто заболели, – пробормотал Жабенкин, – тупо заразились.

– Где? – задала я главный вопрос. – Никин подчеркнул, что никого с таким заболеванием сам не видел, знания у него теоретические. Забрал у меня озеро крови для исследований. Надеется, что я больна и он наконец увидит полную картину недуга.

– Вот урод! Да без разницы, в каком месте подцепили это дерьмо, – хмыкнул Илья, – на улице кто-то на вас начихал, в кафе, в офисе. Сейчас границы открыты, народ только и летает туда-сюда, всякую заразу перевозит. Налопается в Азии жареных тараканов, подцепит местную дизентерию, заразит всех дома. Семья Лизы просто заболела!

– Ты забыл, что до лихорадки Ора у Лизы были странные отравления? – тихо пробормотала я. – Тихий внутренний голос мне подсказывает: все не так просто. Юрий, похоже, выздоравливает. Надеюсь, он не станет нападать на Владимира Николаевича, требовать наказания доктора, который неверно поставил диагноз.

– Не надо думать о том, что еще не случилось, – остановил меня Жабенкин, – лучше ответь на вызов, телефон мигает.

Я взяла трубку, отметила, что номер мне неизвестен, и сказала:

– Слушаю вас.

– Виола Леонидовна? – спросил звонкий голос.

– Да, – ответила я, решив не исправлять свое отчество.

– Если заплатите, я расскажу то, что вам не сообщил Никин.

Я решила быть осторожной.

– Почему я должна вам верить?

– Потому что хотите узнать правду, а вам на уши картофельные очистки повесили. Бросайте на карту деньги, я получу их, и вы все узнаете.

Мне стало смешно.

– Прекрасная идея. Привлекательное предложение. Уже бегу к банкомату.

– Сейчас сообщу номер телефона, – обрадовалась дурочка.

– Он мне нужен? – притормозила я глупышку.

– А как вы деньги скинете? – спросила та.

Я постаралась говорить басом:

– Силой мысли, проверьте свой кошелек. Деньги должны туда прилететь.

– Наличкой?

– Да, – пытаясь не расхохотаться, подтвердила я, – методом диффузии молекулы купюр проникли между частицами портмоне.

Послышался щелчок, шорох, потом глупая девица рассердилась:

– Ничего нет!

– Галя, у тебя в сумке не окажется ни одной бумажки с водяными знаками, – уже нормальным тоном произнесла я, – и твоя мать непременно узнает, что ее дочь занимается вымогательством.

Я рассчитывала, что алчная девица отсоединится, но она пошла в атаку:

– Да пожалуйста! Я обрадуюсь, если меня выгонят. Давно хочу в сетевой бургерной за кассой стоять, там весело. А здесь прямо кладбище. Я только выиграю. А вот вы проиграете, потому что Никин от вас самое интересное утаил. У него есть женщина, которая болела лихорадкой.

– Никин заверил, что никого, связанного с Ора, не знает, – возразила я.

– И сколько вам лет? – протянула Галина. – Пять? А я уже в этом возрасте поняла: взрослые сами брешут, а детей за ложь наказывают. Он врал. Платите. Все расскажу.

Я молчала.

– Ладно, присылайте половину суммы, – изменила условие Галя.

– Нет, – твердо возразила я, – отправлю в качестве аванса тысячу рублей.

– Ха! Да за такую сумму я даже не чихну, – заголосила Галя.

Я не замедлила отреагировать: