– Самые мерзкие на свете твари – люди, – философски заметила Тамара, – большинство из них выглядят привлекательно, а в душе натуральные гиены. У тараканов все наоборот. Я ваш контейнер поставлю в картонный ящик. Вы думайте, что везете конфеты, и все.

– Попробую, – сказала я. – Можете таракановозку не в машину, а в багажник поставить?

– Ой, какая вы смешная, – еще сильнее развеселилась продавец насекомых, – даже ящичек боитесь взять. И как тогда работаете с ними?

– Никак, – призналась я, – меня просили их доставить.

Тамара оглянулась по сторонам и взяла коробку.

– Пошли. Не положено, но помогу. Сама усатых ребят боялась. Потом жизнь крутой поворот совершила, пришлось сюда устраиваться. Сначала меня колотило весь день, теперь привыкла. Радуйся, что тебе надо их только до места притащить. Не всю жизнь так зарабатывать.

Я поблагодарила девушку и безо всяких приключений добралась до места. Въезд во двор закрывал шлагбаум, но неподалеку от него на улице была свободная площадка. Меня охватило ликование, найти парковочное место в столице России большая удача. Да еще знак парковки стоит за ним. Мне повезло. Это чудо.

– Уезжайте, – услышала я внезапно.

Я обернулась, увидела мужчину лет сорока в форме охранника и задала вопрос:

– Почему?

– Это место принадлежит Николаю Ивановичу, – торжественно заявил секьюрити. – Он за него аренду платит.

Я решила не сдаваться.

– Николай Иванович никак не может на законных основаниях застолбить за собой этот участок, поскольку здесь – улица, а не его собственность.

И тут мне позвонил Никин.

– Ну? – сердито произнес он. – Где вы? Долго ждать?

– Нахожусь около вашего дома, – отрапортовала я, – но не могу пройти к вам. Въезд во двор перекрыт шлагбаумом, на улице нашлось одно свободное место, но охранник утверждает, что его арендовал Николай Иванович.

И тут я впервые услышала смешок ученого:

– Кто?

– Николай Иванович, – повторила я.

– Он умер!

– Он умер, – сказала я, глядя в лицо охраннику.

– Ну… да, – признал тот.

– Значит, парковка ему не нужна, – подвела я итог спору.

– А наследница? – не дрогнул охранник. – Вдова, Мария Гавриловна.

– Вы слышите нашу беседу? – поинтересовалась я у Леонида Мартыновича и включила громкую связь.

– Она уже десять лет живет в Швейцарии, – прогремело из трубки.

Я посмотрела на стража шлагбаума.

– Марии Гавриловны нет в России.

– Вдруг приедет, а место оккупировали, – уперся секьюрити.

Я прищурилась, прочитала его имя на бейджике, и диалог потек дальше:

– Филипп Первый, я платить вам не стану. Дорога общая.

– Издеваетесь? – рассердился собеседник.

– Мне, Филипп Первый, это и в голову не придет.

– Я просто Филипп!

– А на бейджике написано: Филипп Первый.

– Филипп. Первый – это номер проходной. Точку забыли поставить. У нас строго охраняемый объект. Справа и слева на пятьсот метров зона отчуждения. Парковаться можно, лишь получив пропуск. Платный. Его выдаю я. И откройте багажник.

– Зачем? – опешила я.

– Проверка на предмет обнаружения провоза взрывчатых, пожароопасных веществ.

– Ладно, – согласилась я, – все равно коробку надо доставать. Но денег от меня не дождетесь.

С этими словами я нажала на кнопку, багажное отделение открылось.

– Эй, эй, – обрадовался Филипп, – наркотики!

– Олух царя небесного, – прокричал мой телефон, – сейчас я приду!

– Запрещенными веществами не пользуюсь, – отрезала я.

– Белый порошок! – продолжал секьюрити. – На коробке! Ты наркокурьер.

– Глупее ничего не слышала, – рассмеялась я. – Если белый порошок, то, значит, наркотик?

– Верняк! – заявил Филипп.

– Сахарная пудра, соль, зубной порошок, – перечислила я. – Это все наркотики?

– Вот сейчас гляну, чего у тебя там, – пообещал секьюрити, – полицию вызову, пожалеешь, псих пограничник, что мне пожалела за аренду места заплатить. Да поздно будет! Посодют тебя!

Странное словосочетание «псих пограничник» меня удивило, но недосуг было спрашивать, что оно означает. У нас завязался спор.

– Не трогайте коробку.

– Имею право.

– Ни малейшего.

– Ща гляну.

– Отойдите!

– Где тут Виола? – закричал знакомый голос.

Я увидела около шлагбаума высокого человека и бросилась к нему.

– Леонид Мартынович, охранник сначала вымогал деньги, а теперь, решив, что в контейнере кокаин, хочет открыть убежище тараканов!

– Он кретин? – нахмурился Никин.

– Не знаю, сами у него спросите, – отмахнулась я, – выполнила ваше условие, притащила полк тараканов. Но борьба с алчным секьюрити в контракте не прописана.

– А-а-а, – понеслось от моей машины, – а-а-а. Спасите!

Ученый бросился к автомобилю, ловким движением втолкнул в него охранника и выхватил из кармана телефон.

– Герман, контейнер открыт. Нет, автомобиль. Ждем.

Потом Никин приблизился к автомобилю и крикнул:

– Сиди тихо. Сейчас насекомых соберут.

Я отошла подальше от своей «букашки». Ни за какие коврижки не сяду в салон. Вызову эвакуатор, отвезу «Мини Купер» на мойку-химчистку, попрошу выловить всех прусаков.

– Они по мне ползают, – донеслось из салона.

– Не страшно, тараканы не кусаются, – сказал профессор.

– Противно!

– Ты что, девочка? – крикнул в ответ Леонид.

– Нет! Мальчик.

– Значит, прояви мужество, – распорядился Никин, – а вот и наши люди.

Я увидела, как по тротуару бегут три человека: двое мужчин и девушка с электроприбором, похожим на мини-пылесос.

– Действуйте, – приказал Леонид Мартынович, – мы с Виолой пойдем в кабинет. Ну, вперед.

Профессор почти побежал по тротуару, я с трудом его догнала и пожаловалась:

– Странный охранник.

– Просто денег хочет, – буркнул Никин, – в молодости я полагал, что все проблемы – личные, служебные, любые – можно решить с помощью ума, трудолюбия, сообразительности, ну и денег. Со временем стало ясно, способность мыслить вообще не нужна, как писал классик: «Горе от ума». Трудолюбие тоже не прокатит, сообразительных полно, а выбиваются единицы. Что остается?