– Знаете, как это было установлено? – Касеев даже чуть улыбнулся, еле-еле, словно от боли.

– Не знаю… Исследовали как-то…

– Японцы, в тридцатые-сороковые прошлого века. В Маньчжурии. Может быть, этим же баловались и немцы, не знаю. Немцы были большими выдумщиками. Но это замечательное исследование провели японцы. Не помню, где уж я это вычитал. Брали первого попавшегося китайца, взвешивали. Сажали перед очень сильным феном… Знаете, такие, которыми волосы сушат, только гораздо мощнее. Сажали китайца – уж не знаю, живого или мертвого, – и включали фен. Потом взвешивали. И снова включали. И снова взвешивали. И снова включали. До тех пор, пока вся вода не уходила и вес не переставал изменяться. Затем брали следующего китайца – китайцев же много, сами знаете. И следующего. И следующего. А тщательно высушенные тела потом продавали на брелоки. Они, наверное, такими маленькими становились, эти китайцы, что свободно вмещались в карман. Вместе с ключами от машины. Или ими украшали столики для чайной церемонии… – Касеев через силу улыбнулся. – Так что вы тут правы – все было очень по-нашему.

– Разболтались мы что-то, – тяжело вздохнул Генрих Францевич. – Спать пора.

– Пора, – согласился Касеев.

– Выключай свет, – сказал Пфайфер.

Наблюдатель встал с кресла, сделал несколько упражнений. Затекла спина. В палате выключили свет. Система ночного наблюдения включилась с опозданием почти в десять секунд. Нужно будет утром доложить об этом. Порядок должен быть.

Наблюдатель вернулся в кресло, налил себе из термоса кофе. Выпил.

Не спали, если не считать охрану, только капитан с посетителем и Николаша. Но Николаша никогда не спит. Вот уже почти три месяца. Наблюдатели поначалу даже спорили, на чьем дежурстве уснет юродивый.

Не уснет, подумал наблюдатель. Врач говорил, теперь до самой смерти не уснет.

– Вы думаете? – спросил Николаша. – Вы думаете, что вы думаете. Вам только кажется. Всем – кажется. И даже мне кажется, что я думаю… Все уже придумано. Все-все… И мы переходим от одной мысли к другой. От мысли к мысли. Нам кажется, что мы их думаем, а они на самом деле ездят на нас… И не нужно махать на меня руками…

Николаша засмеялся, аплодируя себе. Ему было весело.

– Только мысли живут. Они разумны. Они живут Мысль о прекрасном завтра, формулировка закона всемирного тяготения, идея выпить на троих… Они живут Они висят в воздухе, прекрасные и лаконичные или безумные, как эта, моя… А они хотят двигаться… Вперед-назад, вперед-назад… Бегать, ползать… Даже ползать… Я точно знаю, что некоторые любят ползать. Вот так…

Николаша упал на четвереньки, чтобы показать, как именно любят ползать некоторые мысли.

– Вот. Вот так. А еще они любят летать… Летать любят. Есть такие мысли, которые знают, как построить самолет. Они находят скотинку, которая может перенести эту мысль. Находят другую скотинку, которая может перенести мысль о необходимости строить завод… банк… взорвать город. Много разных мыслей…

У меня пустой мозг. Я родился с пустым мозгом. Как все… С маленьким мозгом, в который могла вмещаться только мысль, что нужно поесть, пососать мамкину сиську или соску… Они выращивают нас, мысли, чтобы потом удобно было в нас ездить, расположиться в наших мозгах, как в машине…

Вы думаете, я вру? – Николаша вскочил и подошел поближе к слушателям. – В вашу пустую голову пришла мысль о том, что я вру? Среди них есть и такие. Клоуны. Шутники. Которым нравится врать…

Николаша склонил голову к правому плечу, прищурился и показал язык тому, что был справа.

– А мне в голову пришла глупая мысль. Ей не хватило ума… – Николаша ударил себя кулаком по лбу. – Моего ума ей не хватило. Она, наверное, не вместилась в мой ум… И та часть, которая знала, что нельзя говорить эту мою мысль вслух, просто не вместилась… Свисает сейчас из моего ума… Дергается, пытается втиснуться полностью, а у нее не получается… Знаете почему? Потому что у меня в голове есть еще одна мысль… Они обычно ездят на нас поодиночке. Не вмещается больше одной. Вначале едет одна, потом другая… А у меня… У меня, наверное, большой ум, вместительный. Или… – Николаша понизил голос до шепота: – Или та, вторая мысль, очень маленькая. Вот такая.

Пальцы Николаши показали, какая маленькая та, вторая мысль. Совсем крохотная.

– Она маленькая и зеленая… Сказать почему? Сказать?

Слушатели ждали, не перебивая. У него были очень хорошие слушатели.

– Она не с Земли, – шепотом сказал Николаша. – Она прилетела…

Указательный палец вверх. Слушатели должны понять, что не сбоку или снизу, а сверху прилетела та зеленая мысль. Это очень важно. Важно.

– Знаете, о чем та, зеленая мысль? Не знаете. Не знаете! – выкрикнул Николаша.

Конечно, они не знают! Откуда они могут знать? На Земле не так много мыслей сверху. Их еще очень мало. Совсем мало. Обычные мысли их не замечают. Вот и его большая мысль не заметила, что в уме у него уже что-то есть… Попыталась прокатиться и застряла. И теперь ни та, ни другая не могут выбраться из его мозга. А это нужно скрывать.

– Они меня держат здесь, – сказал Николаша. – Чтобы никто не узнал, что я смог захватить их в плен. И земную, и зеленую… Я их держу. Я… Они пытаются вырваться…

Бьются в виски… Бьются-бьются-бьются… Они думают, что смогут выбраться… Они – не я. Я не умею думать. Они думают, что смогут вырваться, и знают, что ничего у них не получится… Смешно, правда?

Слушатели не ответили. Они даже не пошевелились. Боятся пропустить хоть слово. У Николаши очень хорошие слушатели. Он их сам нарисовал на стене своей комнаты. Правда, вот тот, справа, нарисованный позже остальных, еще не привык… Иногда пытается возражать. Ничего, привыкнет. Привыкнет!

Николаша закрыл глаза. Что-то у него в голове произошло… Что? Они пытаются вырваться? Выскользнуть? Пытаются договориться друг с другом? Николаша засмеялся. Он их не выпустит.

Он не зря ходил к космическому кораблю. Не зря. Ему удалось захватить там мысль со звезд, и он ее не отпустит. Не отпустит.

Их нужно постоянно думать. Эти две мысли одновременно. Тогда они не смогут вырваться… Они будут в плену вечно. Он им докажет, что человек не просто скотинка. Человек может… Может! Нужно только объяснить слушателям, как все на самом деле… Вот они стоят и думают…

– Вы думаете? – спросил Николаша. – Вы думаете, что вы думаете!..

– Теперь он повторит. А потом – снова повторит. Он не спит уже три месяца, – сказал Горенко. – Мы держим его на стимуляторах.

– Отпустите его. – Гриф отвернулся от экрана. – Зачем…

– Мы пытались его отправить отсюда в другую клинику, профильную… Но он не хочет. Начинает кричать, сжимает голову руками, чтобы мысли, значит, не убежали…

– Дайте ему умереть, – тихо сказал Гриф.