Коннел по-прежнему молчал, хотя кое-что его удивило. Пусть даже Вивиан была кузиной Джеймса, но он никак не ожидал услышать от нее имя Рози. Розалин являлась запретной темой, и ни он, ни Джеймс никогда о ней не упоминали.

Джеймс вернулся из Шотландии месяц спустя после трагедии и прискакал прямо в Гленмид: Он вовсе не жаждал мести, а, напротив, предложил во всем свою помощь, которую продолжал оказывать все последующие годы. Так же, как и сегодня – с приглашением на участие в каррэских торгах. Замечательно, что у него есть такой друг, как Джеймс, – друг, прекрасно понимающий его, друг, на которого всегда можно положиться.

– Я не раздумал о женитьбе, – ответил наконец Коннел. – В последнее время думаю все чаще.

– Правда? – Вивиан в очередной раз проделала трюк с чашкой, чтобы опять коснуться грудью Коннела. – Должна признаться, что положение замужней женщины кажется мне чрезвычайно привлекательным. Если честно, то после смерти моего дорогого мужа я только об этом и думаю.

Вивиан отхлебнула из своей чашки и пристально посмотрела на Коннела пытливым взглядом широко открытых глаз.

– Я очень тебе сочувствую, – ответил Коннел, не решаясь отодвинуться от собеседницы.

Вивиан же вздохнула и воскликнула:

– О, для меня это был кошмарный период!

Она вновь наклонилась к Коннелу. «Когда же наконец закончится этот танец с чашкой?» – подумал он в раздражении.

– Временами мне хочется, чтобы меня обняли, – продолжала миссис Браун. – Чтобы просто обняли – и все. А иногда бывают моменты… когда хочется чего-то большего, чем объятия.

Вивиан смотрела ему в глаза. Она была так очаровательна и так откровенна в своих желаниях… Коннел чувствовал, что может овладеть ею прямо здесь. Чувствовал, что она с готовностью откликнется на его порыв.

На мгновение отвернувшись, он пробормотал:

– Да-да, я очень… сожалею, очень сочувствую.

Коннел ничего не мог с собой поделать: мысленно он продолжал следовать за Джеймсом и Бетани. Хотя Коннел уже много лет не был в Оук-Бенде, он довольно хорошо помнил этот дом и знал, сколько времени может занять экскурсия по нему.

Ему не хотелось обидеть Вивиан Браун, но что он мог сказать этой женщине? Ведь она предлагала себя в самой вульгарной форме. И вообще потворство желаниям друга не может быть безграничным. Даже если Вивиан действительно намеревалась вложить деньга в Гленмид, то из этого вовсе не следовало, что он, Коннел, обязан был жениться на ней.

А может, отправиться на поиски. Джеймса и Бетани? Нет-нет, не стоит беспокоиться. Ведь Джеймса Кэри он знал всю жизнь, и если уж не доверять Джеймсу…

– Так как же, а, Коннел?

Он вдруг понял, что Вивиан что-то ему говорит и при этом в очередной раз прижимается к нему грудью.

– Да-да, конечно, – кивнул Коннел.

Вивиан надула губы, изображая обиду, а щеки ее покрылись легким румянцем.

– Мне кажется, ты меня совершенно не слушаешь!

– Ты права. Я ужасно невежливый. – Коннел криво усмехнулся. – Видишь ли, Вивиан, когда человек с головой погружен в какое-либо предприятие, он, к сожалению, теряет способность вести себя в обществе прилично. Приношу свои извинения.

Окинув взглядом комнату, Коннел тяжело вздохнул. «Когда же наконец они вернутся? Когда вернется Бетани?» – спрашивал он себя снова и снова.

– Если тебе улыбнулась удача, ты не должен от нее отворачиваться. – Джеймс тихо засмеялся. – Кажется, твой дядя частенько это повторял, не так ли?

– Да, верно. – Коннел допил остатки виски. – Подтверждаю, что говорил. Спасибо тебе, Джеймс, что сумел все это устроить.

– Но я настаиваю, Бет. У меня и так слишком много нарядов, и если они еще не вышли из моды, то обязательно выйдут к тому времени, когда я захочу их надеть, – без умолку болтала Вивиан, шагая рядом с Бетани.

Они присоединились к мужчинам после небольшого перерыва, на который все отправлялись: женщины – привести в порядок наряды и прически, мужчины – выпить по стаканчику после обеда.

– Я подберу что-нибудь подходящее тебе по цвету и по стилю, – продолжала Вивиан. – А пришлю завтра или послезавтра, так что у твоей швеи будет не меньше недели на то, чтобы укоротить юбку и ушить блузку.

Бетани с мольбой в глазах взглянула на Коннела; было очевидно, что болтовня хозяйки ужасно ее утомила.

– К сожалению, нам пора, – сказал Коннел. – Ведь нам долго возвращаться…

– Так скоро? – Вивиан надула губы.

Джеймс весело рассмеялся:

– За многие годы это, должно быть, самый длительный выезд Коннела из Гленмида. Думаю, нам очень повезло, что удалось удержать его в гостях так надолго.

– А как насчет нашей поездки на «Каррэ»? – спросила Вивиан.

– Непременно поедем, – ответил Коннел. – Спасибо за гостеприимство.

Вскоре подали экипаж, и Коннел с Бетани отправились обратно в Гленмид. Бетани казалось, что она никогда так не уставала, как в этот день. В сравнении с несколькими минутами, проведенными в обществе Вивиан Браун, натирка полов в огромном зале могла считаться развлечением.

Коннел молча правил экипажем; он думал о предстоящей поездке на каррэские торги и о том, какие последствия она может иметь для его конюшен. О сластолюбивой вдовушке он старался не думать, но все же время от времени о ней вспоминал.

На сей раз затянувшееся молчание Коннела нисколько не раздражало Бетани. Теперь, после проведенных в обществе Вивиан нескольких часов, у нее было о чем подумать – ко всем старым заботам и проблемам добавились и новые…

Но на многочисленные вопросы, которые она себе задавала, удовлетворительных ответов не находилось. Сумеет ли она должным образом подготовиться к предстоящей поездке? И вообще, стоит ли к ней готовиться? И если приобрести для этого новые наряды, то какие именно? Ведь она уже несколько лет ничего подобного не покупала.

А Вивиан будет там, и уж она-то сумеет привлечь к себе всеобщее внимание. Но ведь и ей, Бетани, следует выглядеть достойно. Да-да, следует выглядеть достойно, потому что она – мать наследника и будущего совладельца Гленмидских конюшен.

Тем временем в небе снова стали собираться тучи, и не было ни малейших сомнений в том, что очень скоро разразится буря. Более того, можно было с полной уверенностью сказать, что на сей раз грянет нечто грандиозное. По мере удаления от Оук-Бенда усиливался и ветер. Бетани покосилась на своего спутника. Коннел по-прежнему молчал, и временами Бетани казалось, что он попросту забыл о ее существовании – пусть даже их плечи и бедра постоянно соприкасались, когда их подбрасывало на ухабах.

И снова Бетани вспомнились чудесные часы, проведенные с Коннелом в конюшне. И при этих воспоминаниях она невольно вздохнула, чем наконец-то привлекла внимание спутника. Покосившись на нее, Коннел произнес: