Зимин улыбнулся. Обычный кошмар, вызванный удушьем, — распространенная штука, с ним такая случалась уже не раз. Ерунда.

— Зимин! — позвала с кухни Лара. — Ты чего орешь, Зимин?! Тебе опять кошмары снятся?

— Снятся…

Зимин спустил ноги на пол, потянулся и вдруг почувствовал на коже неприятное ощущение. Чуть ниже колена явственно сидело холодное пятно, Зимин потрогал пальцем. Действительно, пятно, удлиненной овальной формы, в том самом месте…

— Зимин, — в комнату заглянула Лара. — Ты страшно очень орешь, ты об этом знаешь?

— Нет.

— Я запишу на диктофон. Знаешь, это все очень неприятно, такие звуки… Я их все таки запишу и отправлю, пусть их в фильм ужасов вставят. Ни один вопль с тобой не сравнится. Ты чего ногу трешь? Отлежал?

Зимин не ответил.

— Я все время что то отлеживаю… У тебя там белое пятно.

— Значит, сильно отлежал, — объяснил Зимин.

— Выглядит зомбически. Или зомбификаторски. Не знаю как. Слушай, ты случайно не вымираешь?

— Вымираю. С определенного возраста этот процесс не остановить. Как насчет старой крепости? Когда двинем?

— Скоро. Слушай, помнишь Корчагину? Она фургон продает недорого, «ваген–транспортер», все, как ты хотел.

— Хорошо, я возьму, наверное.

— Маленький фургончик счастья? Не рано ли?

Зимин помотал головой.

Фургон он решил купить уже давно. Оборудовать его кроватями, домашним кинотеатром и полками. Ставить на эти полки непрочитанные книги, и коробки с неувиденными фильмами, и диски с неуслышанной музыкой. Путешествовать. Когда нибудь, на пенсии. Конечно, до пенсии еще далеко, но что мешает начать готовиться сейчас?

— Знаешь, что меня всегда в тебе удивляло, Зима?

— Могучий ум?

— Не, ума ты вполне среднего, — улыбалась Лара. — Может, чуть повыше среднего. Меня удивляло всегда, насколько ты не похож на свои собственные книги. Как будто не ты…

Зимин сделал кривое лицо.

— Скучный ты тип, Зима, — сказала Лара. — Романтики в тебе нет. Тебе бы конторщиком работать, а ты в писатели подался.

— Сейчас побегу на курсы бухгалтеров.

— Лучше проводи меня до остановки.

— Провожу, провожу.

Ему совсем не хотелось оставаться дома, можно было отправиться в кино. А что? Почему не в кино, в кино интересно. И спокойно. Сидишь, смотришь, и на экран, и на то, как остальные кино смотрят.

Зимин стал одеваться. Умываться не стал, решил, что до остановки так сойдет.

Лара стояла в прихожей, заматывала вокруг шеи шарф.

— Что думаешь делать сегодня? — спросила она. — Судя по лицу, опять в кино собираешься?

— Да не собираюсь…

— Знаю, собираешься. Учти, это плохо кончится. К тебе вызовут психиатрическую неотложку и станут лечить пчелиным ядом. Ах ты…

Зимин прислушался, не услышал ничего.

— Что опять?

— Никус, кажется, явился, — Лара сняла туфли и поспешила на балкон. — Где же ты был, зараза?!

Зимин не разделял энтузиазма по поводу явления Никуса, по нему так лучше бы кошак вообще не возвращался, но эта шерстистая тварь была упорна. Собаку, что ли, завести?

Зимин чихнул и стал надевать кеды. Это сделать не получалось, потому что Зимин обнаружил, что шнурки на кедах затянуты зверскими узлами. Он принялся эти узлы развязывать и услышал близкий шорох.

За дверью кто то стоял.

Зимин увидел эту картину достаточно ясно — вот за дверью стоит человек и, приложив ухо к стальному листу, слушает, оттопырив нижнюю губу.

Кокосов. Это, несомненно, был он. Собака. Псих ненормальный. Вот кого надо лечить пчелиным ядом. А еще прижиганием ароматическими сигаретами. Розгами, говорят, еще лечили. Шпицрутенами.

Зимин открыл дверь и увидел Кокосова. Тот стоял напротив и виновато улыбался.

— Здравствуйте, — сказал Кокосов.

Сегодня Кокосов выглядел немного по–другому. Вечером, под дождем, в шляпе и со старомодным портфелем Кокосов выглядел старше, сейчас же Зимин увидел, что Кокосов вовсе молод, что лет ему столько же, как Зимину.

Кокосов подышал на палец и надавил на кнопку звонка.

Звонок запел над головой непривычно громко, так что у Зимина заболели зубы. Зимин огляделся и, как всегда, почувствовал себя глупо — он озирался в собственном доме. Докатились. Нет, Лара была права, надо было покупать коттедж. Пусть маленький и одноэтажный, но отдельный. За забором. За таким высоким кирпичным забором, через который никто пробиться бы не смог. И не с жалким жирным котом Никусом, кастратом и бестолочью, а с собакой. С ротвейлером. И пусть он бегает вокруг, и днем и ночью, и если какой бестолковый Кокос приблизится на расстояние слышимости…

Кокосов позвонил еще.

— Зимин, там кто то в дверь ломится, — сказала с балкона Лара. — Посмотри, кто там?

Зимин молчал.

Кокосов продолжал звонить. Этот Кокосов был удивительно назойлив. Редкостно назойлив. У Зимина заболела голова. Жизнь продолжала раскачиваться, с утра сон про анаконд, потом этот сумасшедший… Надо валить. Валить подальше в милом фургончике, заказывать пиццу, читать книжки, что ж он так трезвонит?!!

Зимин понял. Кокосов хочет увидеть Лару. Посмотреть на нее. Вот для чего все это придумано.

— Кто там?

С балкона послышалось недовольное мярганье, Никус возмущался, тварь.

— Водопроводчик, — ответил Зимин.

— Я не водопроводчик, — поправил Кокосов.

Зимин начал злобно щуриться.

— Я действительно не водопроводчик, я пришел поговорить…

— Опять? — спросил Зимин.

— Конечно. Это ведь важно.

Показалась Лара с исцарапанными по локоть руками, Зимину захотелось сбросить кота с балкона, царапины были глубокие.

— Никусу оторвали ухо, — сообщила Лара. — Представляешь?

— Это ужасно, — сказал Зимин. — Ухо…

— Он сердится.

Кокосов смотрел на Лару, Лара смотрела мимо, Зимин ждал, смотрел на обоих. Происходило нечто странное, только он никак не мог понять, что именно. Лара умела смотреть мимо, если это требовалось, сейчас она смотрела именно так.

— И что? — первой нарушила молчание Лара.

Она обратилась к Зимину.

— Ничего, — Зимин почесал косяк двери. — Ничего. Разве ты не видишь, что…

Опять заорал Никус, и Лара немедленно удалилась разбираться с вопросом.

— Кошечка? — поинтересовался Кокосов.

— Котик, — ответил Зимин.