Не люблю я, грешный человек, всех этих культур местечкового масштаба, всех этих попыток разодрать общерусскую культуру – какая она ни на есть – в клочки всяких кисло-капустенских сепаратизмові.

Вот у меня в Белоруссии живут мои родичи – крестьяне. Если я считаю, что вот лично мне русская культура, общерусская культура, включая сюда и Гоголя, открыла дорогу в широкий мир, почему я не имею права желать той же дороги и для моих родичей? Я часто и подолгу живал в белорусской деревне, и мне никогда и в голову не приходило, что мои родичи – не русские. И им тоже»[177].

Схожую с Солоневичем позицию занимал известный религиозный философ Николай Онуфриевич Лосский, высланный в 1922 году из России: «Сознание того, что белорус есть русский, мне хорошо знакомо, потому что я сам белорус, родившийся в Двинском уезде Витебской губернии, в местечке Креславка на берегу Западной Двины. Учась в Витебской гимназии, я в возрасте двенадцати лет читал только что появившуюся книгу «Витебская старина» (1883 г.). Из неё я узнал о нескольких веках борьбы белорусов за свою русскость и православие. С тех пор мне стало ясно, что называние себя белорусом имеет географическое значение, а этнографически для белоруса естественно сознавать себя русским, гражданином России»[178] (из статьи «Украинский и белорусский сепаратизм», опубликованной в 1958 году).

* * *

Как видим, находясь в составе Российской империи, Белая Русь вовсе не была «российской колонией», как пишут «свядомые» авторы. В этот период белорусы находились с единокровными великорусами и малорусами (украинцами) в одном мощном государстве, ради интересов которого они готовы были жертвовать своей жизнью. С нашей точки зрения, имперский период является для народа Белоруссии «золотым веком», то есть эпохой, на воспоминаниях о которой следует строить историческое самосознание и национальную идентичность. Не Великое княжество Литовское, не Речь Посполитая, а именно Российская империя, воспринимаемая как преемница Древней Руси, должна стать тем идентитарным зеркалом, глядя в которое белорусы увидят, кто они есть.

Во время Февральской революции Белоруссия находилась в пламени Первой мировой войны: линия фронта разделяла её территорию на две части. С августа 1915 года Ставка Верховного главнокомандующего располагалась в Могилёве, именно там Николая II застала весть о трагических событиях в Петрограде. Это даёт основание гордо именовать Могилёв «последней столицей Российской империи».

После свержения монархии активизировалась деятельность белорусских националистических организаций. Из небытия воскресла единственная существовавшая до революции партия сепаратистской направленности – Белорусская социалистическая громада. Первым решением, принятым белорусскими социалистическими националистами, стала резолюция о поддержке Временного правительства.

25 марта 1917 года в Минске прошёл съезд белорусских общественных деятелей (на нём преобладали представители БСГ), который приветствовал победу Февральской революции и выразил поддержку Временному правительству «в его борьбе с внешними врагами за свободу России и её народов и с прислужниками старого режима». На съезде были озвучены два основных требования к центральной власти: 1) Белоруссия должна получить в обновлённой России статус автономной государственно-территориальной единицы (вопрос о «незалежнасці» тогда ещё не поднимался); 2) белорусский язык должен быть внедрён в систему начального и среднего образования.

Делегаты съезда избрали из своего состава Белорусский национальный комитет (БНК), которому, с согласия Временного правительства, предполагалось передать высшую государственную власть на белорусской территории. Однако правительство князя Г.Е. Львова отказалось вести переговоры с БНК, справедливо полагая, что комитетчики не представляют собой серьёзную политическую силу.

Выдвинутые мартовским съездом требования не нашли широкой поддержки в белорусском обществе. В противовес БНК в городах Белоруссии были созданы западнорусские политические организации, выступавшие за «слияние белорусов, великорусов и малорусов в одну мощную и несломимую народность русскую». Так, образованный в Гомеле Союз белорусской демократии ставил перед собой следующие цели:

1) полное единение Белоруссии с остальной Россией, с широким самоуправлением на демократических началах;

2) сохранение целостности территории Белоруссии с городом Вильной как главным её культурным центром;

3) ведение преподавания в учебных заведениях на общегосударственном русском языке, родном и потому вполне понятном для всех белорусов[179].

Помимо политически активной интеллигенции, против идеи автономии Белоруссии выступило крестьянство, на поддержку которого очень рассчитывали члены БСГ. Один из лидеров белорусских социалистов Язеп Лёсик с горечью писал: «Наши крестьяне на съездах высказывались в том смысле, что им не нужна автономия, но делали они это по неразумению и темноте своей, но более всего в результате обмана, так как вместе с этим они говорили, что и [белорусский] язык им не нужен»[180].

Таким образом, в период революционных потрясений идеология белорусского национализма имела сугубо маргинальный характер. Большинство белорусов считало себя частью триединого русского народа и не видело необходимости в национально-государственном обособлении своей малой родины. Если предположить, что Временному правительству удалось бы взять под контроль ситуацию в стране и созвать Учредительное собрание, Белоруссия, несомненно, осталась бы неотъемлемой частью России. Однако в октябре 1917 года власть в стране захватила та единственная российская политическая сила, которая последовательно поддерживала белорусских и украинских сепаратистов в их борьбе с «великоросским шовинизмом».

На протяжении октября – ноября 1917 года большевистская власть была установлена на всей не оккупированной немцами территории Белоруссии. В Минске состоялись съезды Советов рабочих и солдатских депутатов Западной области, III съезд крестьянских депутатов Минской и Виленской губерний и II съезд армий Западного фронта, ими были созданы Исполнительный комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Западной области и фронта (Облисполкомзап) и Совет народных комиссаров Западной области и фронта.