— Вы получили его во время службы у графа ШиДорвана? — продолжала допытываться Анна.

— Нет, — усмехнулся Рейджен, — я стал служить у графа ШиДорвана из-за того, что получил его.

— Почему? То есть… как? Я имела в виду… — она все-таки запуталась в словах и мысли стали ускользать, разбегаться.

— Я понял, что вы имели в виду. Этот шрам — свидетельство древнего магического ритуала, в результате которого я лишился части своей души, после того, как у меня вырвали из груди сердце, — странно, но впервые говоря вслух о событиях, произошедших в замке настоящего шиисса ШиЛарона, Рейджен не испытывал горечи. Боль ушла давно, наверное в тот самый момент, когда он очнулся в луже крови — своей и графа ШиДорвана — и понял, что мир для него изменился, потому что изменился он сам. А вот горечь осталась. Полынным вкусом она оседала на губах, стоило лишь вспомнить о предательстве и собственной смерти. Иногда, Рейджен жалел, что Кристиан успел вовремя и оказался таким умелым магом.

— Глупости какие, — уверенный голос Анны заставил его вздрогнуть. Рейджен едва удержался от того, чтобы не оттянуть ее голову за волосы и не заглянуть в глаза.

— Не понял?

— Глупости вы говорите, — уверенно произнесла девушка и зевнула. Сладко так. — Что значит, вы лишились души? Это невозможно. Это значило бы, что вы умерли… но… вот же вы, живой и теплый, разговариваете, дышите… и… и… не только, — она хотела сказать про поцелуй, но не решилась. Природная скромность или все-таки действие ирианиса уже стало ослабевать. — Да и сердце бьется. Я же чувствую… вот оно, под моей ладонью. Так что глупости все это… про душу.

— Анна… — Рейджен попытался было возразить, но шиисса с упорством, присущим лишь наивным детям и слегка пьяным благовоспитанным девушкам, мотнула головой и снова зевнула.

А затем, уже засыпая, выдала свою самую страшную тайну:

— И вообще, не такой вы и злой, каким хотели показаться в Дорване. Я вас тогда боялась, а теперь не боюсь. Если бы тогда вы вели себя, как сейчас… я… — она все-таки не договорила.

Пыталась еще произнести фразу до конца, но получилось лишь невнятное бормотание. А затем послышалось тихое, мерное сопение. Анна уснула.

Рейджен выдохнул. Он вдруг осознал, что затаил дыхание в ожидании того, что она скажет. Ему хотелось услышать ее признание?

Нет. Он больше не верит женским признаниям. Не верит в их слова. Они все лгут и интригуют, пытаясь достичь своей цели.

Рейджен опустил взгляд на светлую макушку, пристроенную на его плече, на тонкую руку с побледневшими уже следами от веревок, на хрупкое белое плечо, выглядывающее из-под одеяла. Вздохнул, натянул одеяло повыше, чтобы укрыть девушку и вздрогнул, заметив шевеление возле кровати.

Призрачная шиисса снова посетила их.

— Только тебя сегодня не хватало, — шепотом выругался шесс Лорне. — Уйди. Не до того сейчас.

Привидение склонило голову к плечу, повисело немного возле кровати, затем сделало Рейджену какой-то непонятный знак и исчезло. Анна всхлипнула во сне и сильнее прижалась к Рейджену.

— А виконта я все-таки убью, — сам себе пообещал шесс Лорне.

* * *

Боли не было. И чувств тоже. Желания и эмоции ушли, растворились в вязком, словно кисель, воздухе. Пропали звуки.

И только ее глаза. Огромные, наполненные изумлением, непониманием… презрением. Они единственные были настоящими.

Рейджен стоял. От клинка в груди распространялся холод. И этот холод был единственным, что он чувствовал. Изабелла, выпустив из рук кинжал, схватилась за его пальцы, все еще сжимающие рукоять стилета. Она согнулась, разрывая зрительный контакт, вцепилась ногтями в кожу на его запястьях, пыталась выдернуть лезвие из собственного тела.

Рейджен не отпускал. Не знал, почему, просто ему казалось, что если он разожмет пальцы, если отпустит, то упадет и больше никогда не поднимется. А это было важно… стоять… смотреть на то, как искажается прекрасное лицо той, что еще недавно была смыслом жизни, центром его мироздания… Это было важно… устоять… не поддаться… не упасть, покатившись по полу, веером разбрызгивая алые капли крови…

Минуты растянулись в часы… а часы — в целую жизнь…

Что было в его жизни? Что сделал он для себя, для других?

…и пустота… она была везде. Навалилась на плечи неподъемным каменным покрывалом, прижимая к земле… заставляя пошатнуться…

Колени подкосились…

…Рейджен разжал пальцы, отпуская рукоять стилета. Изабелла отступила на шаг, пошатнулась…Упала на колени, прижимая руки к животу. Попыталась выдернуть клинок из собственного тела, но не вышло… сил не хватило… лишь только порезала пальцы. Лицо ее исказилось от боли, страха… жизнь уходила медленно…

Первым к Рейджену вернулся слух. Странно, разве умерев, человек может слышать топот ног и грохот упавшей двери? Крики и вой? Разве суета не должна была пройти мимо, не затронув его? Он ведь уже умер. Или еще нет?

Точно умер. И перед смертью смотрит в широко распахнутые, наполненные болью и отчаянием свои собственные глаза… или не свои? Просто похожие…

Что происходит? Зачем все это? Он просто хочет уйти…

… Уйти туда, где нет этого вымораживающего холода, где нет суеты и время остановилось… нет боли и сожалений, нет страха… нет яркого, режущего глаза света…

Он все-таки умер. В тот самый миг, когда вместо собственных карих глаз, взглянул на ночное небо, усыпанное тысячами ярких искорок-звезд… всего на мгновение почувствовал аромат свежей выпечки и прогретой солнцем земли и южного ветра, запах свежескошенной травы и полевых цветов, парного молока… запах дома…

А потом все прекратилось, и он оказался в пустоте. Здесь не было боли и страха, сожаления…

Он почти смирился. Почти ушел туда, где ему был обещан покой, но что-то остановило.

Странный звук, едва различимый, на грани сознания… как шепот ветра, как звон полевых колокольчиков, что росли на пригорке за родительским домом… как пение птиц и шум дождя. Он не успел уйти. Остановился лишь на мгновение для того, чтобы в последний раз вдохнуть знакомый с детства запах.

А потом стало поздно.

Он вернулся в ту самую комнату и с удивлением смотрел на собственное тело, распростертое на полу. Тонкие линии магической фигуры, начертанной на деревянном паркете, горели слабым красноватым цветом. Расставленные по кругу свечи, ярко освещали комнату. По обе стороны от его распростертого тела стояли братья.

Рейджен нахмурился бы, если бы мог. Но его тело было там, внизу, в центре странной магической фигуры. И все, что он мог — это наблюдать за всем откуда-то сверху. Он стал бесплотной дымкой, зацепившейся за тяжелую ткань балдахина над кроватью. Вот вздрогнул Ашер, сжал кулаки Ижен.