– А как же, малыш. – Это слово в очередной раз покоробило Пса, и Гуго, заметив это, опять улыбнулся: – Гектор, сколько лет ты мне дашь?

– Ну-у, от силы лет сорок.

– Потому ты и малыш, брат, мне – пятьдесят два года от роду. Спросишь, почему старость меня не коснулась? Есть, конечно, один секрет, но тебе его раскрывать я не имею права, не обижайся. Ну, так что привело тебя в Орден госпиталя Пресвятой Девы Марии Немецкого дома в Иерусалиме?

– Я слышал, что Пруссию в скором будущем неизбежно ожидает война. Вот и хотел бы помочь своей отчизне. Брат фон Плотке отправил меня к вам в подчинение.

– Скажи, Гектор, ты женат?

– Пока нет, брат фон Мортенхайм, но собираюсь на днях скрепить перед небесами союз с одной прекрасной особой.

– Свадьба… Свадьба это хорошо, – начальник прусса принял задумчивый и мечтательный вид. – Женщины… Ах, как жаль, что нам нельзя к ним приближаться. Устав, брат, дело такое… Ничего не поделаешь.

У Пса едва не вырвались ехидное «ну-ну» и наглая усмешка, но он сдержался. Пока брат Гуго объяснял ему, что война и вправду неизбежна и какие тяжкие времена ждут орден, Гектор представлял себе бегающих во ржи кудрявых ребятишек, отпрысков фон Мортенхайма. Когда детишки скрылись вдали, перед глазами возник образ усатого рыцаря, окруженного бесчисленным множеством оголенных распутных женщин из одного известного заведения. Но этот образ быстро рассеялся, потому что Пес поймал себя на мысли, а вдруг людская молва зря перемывает кости целомудренному брату? Что, если он на самом деле всего лишь жертва уличных сплетен и завистливых языков?

Отогнав от себя дурные наваждения, без пяти минут серый брат[57]принялся усиленно внимать рассказу рыцаря. Когда тот закончил свою вдохновенную речь, то сообщил Гектору, что все формальности улажены и за него поручился сам Генрих фон Плауэн. А это означало, что Псу надлежало расписаться в приказе назначения на службу в качестве полубрата Тевтонского ордена и получить на складе соответствующую одежду.

Прусс даже обрадовался, что его ввели в орден так скоро. Видимо, те инквизиторские записи действительно могли пригодиться римскому папе в противостоянии с авиньонским. Как бы там ни было, радостный Пес, насвистывая одну неприличную рыбацкую песенку, поспешил в солдатские казармы, где жили слуги и полубратья.

– Рано обрадовался, Псина ты доверчивая, – въедливый тон Бэзила, как всегда, испортил ликование Гектора. – Думаешь, тебя сюда позвали пиво пить и мясо жрать?

– А тебе какая разница? Я им бумажки принес, вот они меня и приняли за очень толкового и смелого бойца, – до жилищ солдат, обустроенных в форбурге, оставалось всего несколько шагов. – Сейчас познакомлюсь с напарниками, фон Плотке сказал – «хорошие люди». Думаю, отлично сладим. Я же все-таки солдат, а не подавальщик!

– Ну, давай, малыш, ты все, как всегда, лучше всех знаешь. Они ждут не дождутся, чтобы с порога тебя главным назначить и встретят как самого Великого магистра. Слава Псу, воину-победителю!

Пес ни на секунду не сомневался, что встретят именно так. Ведь он оказал ордену неоценимую услугу. Наверняка на его счет в казарму поступило специальное распоряжение. Одним словом, служивые должны быть в курсе. Каково же было удивление Пса, когда он переступил порог казармы – никто даже не поднял голову. Гектор Бронте представился. Это не возымело никакого эффекта, разве что один бритый наголо солдат язвительно обронил, мол, его двоюродный дядька знаком с самим Императором.

Никакого дела до Пса никому из присутствующих не было, пока он громко не рявкнул, что его прикомандировал сюда сам хаускомтур. Все равно никто даже ухом не повел, кроме низкорослого лопоухого немца, зашивавшего себе исподнее – он жестом подозвал Гектора к себе. Расстроенный прусс проследовал между наставленных рядами двухъярусных коек, на которых одни полубратья отдыхали, другие громко разговаривали, третьи откровенно на него пялились.

– Значит, так, Гектор Бронте, – ушастый даже не поднял глаз на представшего пред ним полубрата. – Бери с собой Йоганна и бегом на Ломзе[58].

– Зачем?

– За лопухами, зачем. Братьям жопы вытирать нечем. Бегом!

Такой поворот дел еще больше удручил Гектора. Столь откровенная наглость ушастого солдафона резко укротила обычно задиристый нрав прусса. Он даже не сообразил, что ответить, настолько растерялся, но когда достойный ответ был готов сорваться с его губ, Йоганн уже вывел новоявленного полубрата из казармы. Вместе они направились к воротам крепости.

Из неторопливых объяснений неулыбчивого серого брата Псу стало известно, что такой процедуре подвергаются абсолютно все новички, независимо от их прежних заслуг. Такие на первый взгляд бредовые поручения были призваны приструнить нового бойца, заставить его забыть о любых спорах и своеволии на службе в ордене.

Армия тевтонов, по словам Йоганна, слыла самой дисциплинированной из всех когда-либо созданных. Именно благодаря умелой военной политике орден заимел собственное государство, в котором царили справедливость и порядок. Здесь самые низкие налоги в Европе. Рыцари заменили простому народу и мать и отца, а для некоторых даже Господа Бога. Вот уже около полувека Пруссия испытывала небывалый подъем, и для ордена – это самое лучшее время за более чем двести лет его существования.

Поэтому в тевтонские ряды сейчас стремятся попасть все кому не лень. Однако если раньше плащи раздавали практически направо и налево, причем не только немцам и не только дворянам, то сейчас претенденту необходимо доказать свое германское благородное происхождение вплоть до четвертого колена с обеих сторон.

Сказав это, хмурый полубрат с любопытством оглядел прусса, как будто по лицу можно было определить степень высокородия. Пес и раньше кое-что слышал об устройстве рыцарской корпорации, но в тонкости никогда не вникал – ему просто было недосуг. Пока они с Йоганном, навьюченные корзинами, не спеша шагали за пастбище в лесок, чтобы нарвать лопухов для нужд уважаемых братьев, Гектор, жмурясь от яркого солнечного света, продолжал внимать рассказу полубрата.

Основу ордена составляли сами рыцари, иными словами, братья. При вступлении будущий обладатель белого плаща был обязан сначала ответить пять раз «да» и пять раз «нет» на вопросы типа: «не являешься ли ты членом другого ордена», «не женат ли ты», «готов ли ты сражаться за веру» и «готов ли ты соблюдать устав»? Затем он давал три обета: послушания, целомудрия и бедности. Все имущество передавать в казну ордена было необязательно: иные кандидаты приходили почти нищими. Наконец, он становился полноправным братом.

Из самых уважаемых, образованных и осведомленных в военном искусстве братьев создавался Генеральный капитул – коллегиальный орган, который имел полномочия принимать важные решения. Этот совет также выбирал Верховного магистра, маршала ордена, главного казначея, главного ризничего и заведующего всеми госпиталями. В каждом комтурстве имелся также свой капитул, который выполнял те же задачи, но на местах. За каждым братом была закреплена какая-либо должность, например, начальник гарнизона, или управляющий мельницами, или поставщик рыбы к столу.