Излюбленной защитой Рима против налетов с моря — как военных, так и разбойничьих — было основание морских колоний (coloniae maritimae). Такие колонии, числом десять, включали в себя Остию, Анций и другие на Тирренском море, а также Сену Галльскую (Сенигаллию) на Адриатическом побережье севернее Анконы. Дата основания Остии неизвестна, Анций же стал колонией после его захвата в 338 году до н. э., когда римляне конфисковали некоторые из его кораблей, «а остальные сожгли,[262] и было решено их носы пустить на украшение платформы, воздвигнутой на форуме; это священное место получило имя ростра, или „корабельные носы“». (Ораторы, стоя у таких памятников, обращались к слушателям, отсюда в английском языке появилось слово rostrum как обозначение ораторской трибуны.) Морские колонии[263] были небольшими гарнизонными поселениями на триста семей. Единственной выгодой от жизни в колонии было то, что мужчин освобождали от легионерской службы; за это они должны были уничтожать любые корабли, причаливающие к берегу с недружественной целью, и препятствовать любым армиям, продвигающимся вдоль побережья. Морская колония, несмотря на название, не обязательно предполагала наличие кораблей или опыта морских сражений: колонисты выступали примерно в той же роли, что ополчение во время американской войны за независимость или отряды местной обороны в Великобритании во время Второй мировой войны. Хотя колонисты имели официальный статус римских граждан, они жили «более опасно и менее свободно»[264] и при этом вдали от столичной гражданской жизни; их доход вряд ли превышал легионерский.

Опора на морские колонии, а не на флот не принесла Риму безоговорочного успеха. Во время осады Неаполя в 327/326 году до н. э. римляне не располагали кораблями для нападения на этот кампанийский порт, в то время как неаполитанцы свободно совершали налеты на береговые римские поселения. И даже после этого римский флот появился далеко не сразу — лишь в 311 году до н. э. римляне построили две флотилии по десять кораблей, располагавшиеся в Риме. Существенный боевой опыт они получили только в 282 году до н. э., когда одну из них направили «осматривать берега[265] Великой Греции» в нарушение договора с Тарентом, «по которому римляне обязывались не плавать дальше мыса» в южной оконечности Тарентского залива. Тарентийцы не доверяли римлянам, которые поддерживали их врагов — Неаполь и Родос, — и в ответ пять римских кораблей оказались затоплены либо захвачены. Завязавшаяся война столкнула римские войска с морским Тарентом, который усилил конфликт, обратившись к помощи Пирра, царя Эпира — страны по ту сторону Адриатического моря, на северо-западе Греции. Пирр через брак приходился родственником одновременно Деметрию Полиоркету и Птолемею I; он славился как автор книги по военной тактике и был сторонником экспансии[266] в духе Александра Македонского. После нескольких побед над Римом он принял предложение защищать Сиракузы от Карфагена. Между 278 и 276 годом до н. э. он завоевал большую часть Сицилии, однако чрезмерная жесткость по отношению к греческим городам многих от него отвратила, и на фоне неудач в Южной Италии и внутренних политических проблем Эпира он вынужден был вернуться домой.

Одной из причин сицилийской кампании Пирра было намерение помешать союзу Рима с Карфагеном. В 279 году до н. э. карфагенский флотоводец Магон отплыл в Остию во главе примерно 120 кораблей, намереваясь предложить союз против Пирра. Война успела истощить Рим до предела, и карфагеняне боялись, что мирное соглашение между Римом и Эпиром развяжет Пирру руки и позволит действовать против Карфагена на Сицилии. Условия договора отлично иллюстрировали слабость Рима на море. Кто бы ни предоставлял войска — Рим или Карфаген, — перевозить их предполагалось карфагенскими судами, и Карфаген обязан был оказывать военно-морское содействие Риму; аналогичного ответного условия не было. Военно-морской компонент имел особую важность из-за зависимости Пирра от морских путей между Эпиром, Тарентом и Сицилией, и хотя самые важные для Пунических войн сражения проводились на суше, морские интересы стояли во главе стратегических интересов каждого из участников войны.

Война радикально изменила политическую ситуацию. По окончании войны владычество Рима простиралось на всю Южную Италию, Тарент стал одним из морских союзников Рима (socii navales), из его низших классов набиралась основная часть моряков. Хотя Рим вступал в войну с Пирром совершенно изможденным предыдущими войнами с более близкими соседями, победа Рима над агрессивными иноземцами одновременно воодушевляла и заставляла задуматься. Неожиданное появление флота Магона в Остии, несомненно, впечатлило римлян потенциальными перспективами морского могущества и после воцарения мира заставило их пересмотреть позицию Рима по отношению к Карфагену.

Не прошло и десяти лет после ухода Пирра из Италии, как Рим вновь вступил в войну с Карфагеном. Поводом послужили разногласия между карфагенянами и жителями сицилийского города Мессина, но вскоре дело переросло в борьбу за власть над Сицилией и Западным Средиземноморьем, что впоследствии открыло Риму путь к полному господству над Средиземным и Черным морями. Первая из трех Пунических войн между Римом и Карфагеном шла в основном на Сицилии, где довольно вялая сухопутная война тянулась двадцать три года. Однако действенной оказалась морская война, которая положила конец многовековому владычеству Карфагена над Западным Средиземноморьем и в мгновение ока выдвинула Рим в число крупнейших держав с мощной армией и флотом. По словам Полибия, «те, кого восхищают[267] великие морские сражения Антигона, Птолемея или Деметрия, несомненно, будут поражены… масштабом [морских] битв» в Первой Пунической войне.

К середине III века до н. э. Карфаген стоял во главе самой обширной империи к западу от Малой Азии и Египта, включавшей в себя крупные территории Северной Африки, Южной Испании, Балеарских островов, Сардинии, Корсики и Западной Сицилии. Сам город находился в Тунисском заливе на мысе шириной около пяти километров. Со стороны моря его ограждала одна-единственная стена, а со стороны материка он был защищен тремя стенами по пятнадцать метров в высоту с башнями через каждые шестьдесят метров. Стены имели два вида стойл: нижние могли вместить триста слонов, верхние четыре тысячи лошадей; казармы были рассчитаны на двадцать четыре тысячи солдат. Как минимум до II века до н. э. двойной портовый комплекс был, вероятно, самым продуманным и сложным в мире.