— Думаю, я тоже мог бы приехать, — сказал Морис.

Его приезд не доставил особого удовольствия Розмари. Она всегда немного стеснялась, даже побаивалась зятя, но теперь, казалось, совершенно забыла об этом.

— Наверное, Джудит уже все тебе рассказала. Знаю, моя дочь не тратила время впустую. Да, я пыталась убить эту прелюбодейку. — Это слово уже было настолько устаревшим и архаичным, что вышло из употребления, наверное, до того, как родилась сама Розмари. Но она использовала его с каким-то особым рвением. — Я хотела это сделать. Положила в сумочку разделочный нож, и когда эта тварь заявила, что любит его и не бросит, нанесла ей удар. Сначала промахнулась, а когда попробовала еще раз, то нож наткнулся на что-то твердое. Чертов жакет!

— Предлагаю всем выпить, — сказал Морис, вспомнив испытанный способ разрядить обстановку.

Еще один способ заключался в том, чтобы выйти куда-нибудь вместе пообедать. Что Морис тут же и предложил — но не в порядке попытки, а твердо и решительно.

— Как хотите. Мне все равно. Отправляйтесь, если вам так хочется. Я останусь здесь.

— Смысл как раз в том, чтобы взять с собой маму, — поджала губы Джудит. — Думаю, тебе нужно пойти с нами.

— Я больше не поеду ни на какой обед или ужин. И вообще никуда не поеду. Видимо, вы все-таки не понимаете, в каком положении я оказалась. Я пыталась прикончить любовницу моего мужа и буду пробовать, пока мне это не удастся. Потом меня посадят в тюрьму, дадут пожизненный срок. Но долго сидеть мне не придется. — На последнем слове голос Розмари повысился почти до крика. После чего она разрыдалась. Крики, рыдания, слезы, снова крик. Она рвала на себе волосы, дергала одежду, потом зарылась с головой в подушки на диване, снова села и закричала.

Ошеломленные дочь с зятем уставились на нее, не в силах двинуться с места. Оба знали, что следовало отрезвить ее пощечиной, что это самое действенное средство, но никто так и не решился на это. Джудит подсела поближе к матери и попыталась обнять ее. Розмари отмахнулась, затем внезапно выпрямилась и задрожала, покачиваясь из стороны в сторону. Несколько раз глубоко вздохнув, она наконец затихла.

— Я останусь вместе с вами, — тихо сказал Морис жене.

— Спасибо, любимый…

Розмари заговорила. Ее голосом теперь стал хриплым.

— Что ты сделала с моим ножом?

— Оставила там, мама. В доме Дафни…

— Жаль, — проговорила Розмари. — Но у меня есть и другие ножи…

Если Джудит и ее матери показалось, что на Алана и особенно на Дафни это внезапное нападение Розмари не произвело особого эффекта, то их внешнее спокойствие было результатом незаурядного владения собой. Раньше проявлять такое умение у них не было большой нужды, но теперь такая необходимость появилась. Оба поняли, что проявить напускное безразличие, как бы не поверив, что Розмари имела самые серьезные намерения, в такой ситуации — решение наиболее благоразумное. Но когда все закончилось и жена Алана вместе с дочерью уехала, они поддались охватившему их шоку, крепко обнялись и долго лежали, чувствуя дрожь друг друга.

После долгого молчания Алан наконец откашлялся и сказал:

— Прости. Это я во всем виноват.

— Нет, не ты. Виновата я.

— Я не знал, что Розмари на такое способна. Мне бы такое даже в страшном сне не приснилось. И до сих пор не могу поверить.

— Все, кого мы знаем, все, кого мы когда-либо знали, все, кто живет на этой улице, — которых мы знаем с детства и которые до сих пор живы, — все будут на стороне Розмари. Ты это понимаешь? Они будут ей сочувствовать и всячески осуждать нас. Но правы ли они?

— Не знаю. Знаешь, что до сих пор не выходит у меня из головы? Что все это началось еще в водоводах, из которых нас потом выгнал мистер Уинвуд…

В комнате для гостей на узкой кровати Джудит и Морис лежали, словно средневековая пара на смертном одре. Морис был высоким мужчиной и явно не страдал худобой, отчего его жене было довольно тесно.

— Это первая постель мамы и папы, — прошептала она. — Здесь были зачаты я и Оуэн…

— С трудом могу себе это представить…

— Новой широкой кроватью они разжились лишь много лет спустя. Что нам делать с мамой, дорогой?

— Может, заберем ее завтра с собой?

— Ну, если она согласится, — сказала Джудит.

— Я пока с трудом верю в то, что она натворила. То есть я знаю, что она сделала, но это по-прежнему невероятно. Неужели она попытается еще раз? Если она будет с нами, то мы по крайней мере сможем за ней присмотреть.

— О боже! Думаешь, мы должны так поступить? Мне нужно поспать, я так устала, дорогой. Перевернись, пожалуйста, и позволь мне положить руку тебе на талию.

— У меня нет талии, — уточнил Морис.

В это время Розмари, распластавшись на большой кровати в другой спальне, лежала с открытыми глазами, размышляя над тем, что бы теперь с ней было, если бы покушение на Дафни все-таки увенчалось успехом. Наверное, сидела бы в камере в отделении полиции «Пэддингтон-Грин». Она видела это место по телевидению, оно было довольно известным и располагалось не так далеко от Гамиль-тон-террас. Завтра утром, то есть уже сегодня, ее доставили бы в суд магистрата, возможно, в тот, что в Мэрилбоуне. Удивительно, что она знала подобные вещи. Она была отнюдь не наивной домохозяйкой, какой, видимо, ее считали дети и муж.

Нападение на Дафни и сама попытка убить ее, как ни странно, оказали на нее благотворное воздействие. Она почувствовала себя моложе и как-то живее. Розмари прекрасно помнила, что такое схватить нож, зажать в кулаке его рукоятку — не так, как она привыкла держать нож раньше, где-нибудь на кухне, — и направить его с размаху в сердце ненавистной соперницы. Или каково было бы ощутить, как этот нож пронзает ей грудь, если бы не чертовы металлические пластины на жакете. Видимо, та боялась справедливой мести Розмари…

Под пуховым одеялом, в ночной шелковой рубашке, которой когда-то восхищался Алан, говоря, что она так ей идет, она сжимала кулак вокруг несуществующей рукоятки ножа и мысленно вонзала лезвие в предполагаемую грудь. В область сердца. Нет, она бы попробовала еще раз. И в следующий раз у нее бы все получилось. На этот раз не было бы рядом ни Джудит, ни Алана. Соперницы сошлись бы в поединке один на один, и победителем в этой схватке вышла бы она, потому что на ее стороне правда.

Розмари повернулась на бок почувствовав, что ее одолевает сон. Впервые с тех пор, как Алан бросил ее, она стала хоть немного счастливее…

Розмари не захотела уезжать с Джудит и Морисом. Она в полном порядке и чувствует себя хорошо, сказала она. К тому же нужно было устроить генеральную уборку квартиры. С тех пор как они сюда переехали, она ни разу не делала генеральной уборки…

— Я навещу тебя в среду. Могу привезти сюда Фрею, если она сможет отпроситься на вторую половину дня. Не думаю, что стоит рассказывать ей о том, что вчера произошло.