Умоляла до последнего, просила хотя бы оставить её в домике. Нет, не боялся он, что там с ней что-нибудь случится. Это очень надёжное место. В крайнем случае, попросил бы Ивана Сергеевича прислать кого-нибудь пожить с ней или проследить самому.

Но это был их домик любви. И он не хотел, чтобы она там одна тосковала и страдала. Константин впервые приехал туда с женщиной. Впервые занимался там любовью.

Да он вообще впервые в жизни занимался любовью с женщиной. До этого был просто секс. И не всегда приносящий должное удовлетворение. Таких отношений и таких открытий на своём веку он припомнить не мог.

Старался на неё совсем не смотреть. Знал, что сможет поддаться на уговоры, если она поднажмёт, и возьмёт её с собой. Ещё не остыли её прикосновения, пальцы помнили, какая у неё на ощупь кожа — маленькая искра, и разгорится огонь. Она впервые дарила так откровенно свои ласки, а ему надо было уезжать, оставляя её одну, не имея возможности даже позвонить.

Борясь сам с собой, просит Ивана Сергеевича никуда её из дома не выпускать. Он так боится за неё, что в голову лезут странные мысли. Хочет вернуться и увидеть её живой и невредимой. И уже совсем не представляет своей жизни без неё. Не сразу осознаёт, что ему говорят. Так уезжать нельзя. Но он не верит, что она выйдет проститься.

Выходит. Целует сама. Как же не вовремя сбываются наши желания. Он ждёт от неё признания в любви. И ночью тоже ждал. Но она благодарит только за астры, которые он в надежде не выбросил. Хорошо, пусть пока так. Приедет, а там разберёмся. Займёмся твоим поведением, козочка, ещё займёмся.

— Костя, так ты говоришь, что Катерина написала заявление на Орлова, в котором указала, что он помогал тебе покинуть город. У тебя была подписка о невыезде?

— Да. А она, якобы, заинтересованное материальное лицо. Её компания поставляла оборудование. А сейчас вообще нашего следователя отстранили от этого дела.

В столовую вошла женщина, примерно такого же возраста, как и сам Ханк, лет под пятьдесят, и радостно защебетала на ломанном русском языке:

— Ой, мужчины, я теперь буду вас кормиться.

— Анна, правильно говорят — кормить, — поправил её муж.

— Хорошо, кормить.

— Анна, поухаживай, пожалуйста, за гостем. Предложи ему ванну принять. А я пока займусь делами.

Анна пояснила, что её дочь с внуками уехали отдыхать во Францию, поэтому с её слов, она вцепилась когтями в мужа и приехала вместе с ним в Россию.

— Хочу отдохнуть на вашей красивой природе. Я правильно сказала?

— Почти, — заулыбался я, — отдохнёте. Мы непременно все вместе отдохнём.

Костя улыбался, глядя на эту симпатичную и милую женщину, и понимал, почему Ханк так тепло отзывался всегда о своей семье. И с удовольствием ей рассказал, чем занимается его жена Вероника, и пообещал обязательно познакомить с ней.

Целую неделю Костя не выходил из дома своих немецких друзей. На все встречи выезжал Ханк. А он медленно сходил с ума, зная, что Вероника сидит без информации и, наверняка, думает, как её добыть.

Потом в красках представлял, как она уходит тайком в лес, чтобы автостопом доехать до Москвы. Или собралась переплыть речку. Зачем? Она придумает зачем. Да мало ли, что ей там в голову придёт сделать. Одна надежда — на бывшего командира. Он на хорошем счету был в армии. Должен справиться.

Сообщать о своём местонахождении даже Степанычу было крайне опасно: и для него, и для неё. Вообще для всех. Орлов так и оставался под стражей, а Ольга и новая парочка также, как и Константин, вынуждены были находиться за городом.

Через несколько дней Ханк вернулся домой раньше обычного. Глаза горели, но зная немецкую педантичность, Константин терпеливо ждал, пока он вымоет руки и пройдёт в гостиную.

— Ханк, ну не тяни.

— При погоне автомобиль Ибрагима попал в ДТП. Соколовский скончался на месте, а Ибрагим через несколько часов в больнице.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Как их нашли?

Оказалось, что Воронов, подняв все документы на закупку по фирме, где работал Соколовский, обнаружил ещё один адрес, где мог находиться их новый филиал. И отправил туда своих людей, которые чудесным образом выследили сотрудников этой конторы, которые как раз в это время выходили из здания. Проследив за ними, люди Воронова вышли на загородный дом, в котором вероятно и скрывался Ибрагим и компания.

Но, самым интересным было не это, а то, что Алик Соколовский и вовсе оказался совсем не Аликом, а Захаром Аверковым, объявленным ещё два года назад в международный розыск.

— Так вот почему у партнёра Вероники по танцам была такая безупречная репутация. Моя интуиция меня не подвела, когда я его отстранил от неё.

— Да. Это ты правильно сделал. И теперь этими людьми занимаются совсем другие государственные органы. Воронов им и передал эту важную информацию. А следователя вашего уже сегодня вернут, так что проект ему передадут мои люди вовремя. А Орлов должен подъехать к нам с минуты на минуту.

Константин поднялся и обнял своего многолетнего партнёра.

— Да, Костя, отец Катерины уже в тёплых странах со всеми своими счетами. Я думаю, и твоя бывшая уже каким-то чудным образом в настоящее время пересекает границу.

— Ну и… Пусть катится. Жаль только, если выяснится, что и её отец также сыграл значительную роль в гибели людей.

— Не думаю. Во всяком случае, он не стал бы так открыто марать свои руки.

— Виталий, я так понимаю, выходит сухим из воды.

— Да, ему жизнь предоставляет ещё один шанс, чтобы исправиться или снова вляпаться в дела куда похуже.

— Нужно перевести деньги пострадавшим. Узнать, может быть, чем-то можно помочь.

— Не волнуйся, я этим сам займусь, — Ханк открыл свой ноутбук.

— Ханк, мне надо ехать.

— Нет, — теперь я понимаю, что чувствовала Вероника, когда меня уговаривала.

— Она там натворит дел. У неё характер…

— Понимаю. У меня есть жена. И характер у неё тоже ещё тот. Но, пойми, мы с уверенностью не можем сказать, что опасность полностью миновала. Надо проследить за всеми их подельниками.

— Понимаю. Кстати, у твоей Анны ангельский характер. Даже мечтать о таком не могу в отношении Вероники.