– Вы помирились?

– Нет, – качаю головой я. Мне хочется плакать.

– Ну, ничего, помиритесь еще, – ободряюще похлопывает меня по руке Тамара.

Дома у Карима царит какое-то розово-ванильное настроение. Сначала я не могу понять, в чем дело, а потом замечаю маму. Она в розовом платье, и ее глаза светятся от счастья.

– Мы летим в Европу через три дня! – сообщает она нам с Томой. – У туроператора оказались две горящие путевки.

Мы переглядываемся и улыбаемся. Наверное, это хорошо, что мама и Карим помирились. Как бы сильно я не скучала по собственному папе, а его не вернуть.

Через полчаса подъезжает Карим. У него в руках красивая коробка с красными розами. Я и Тома с интересом вытягиваем шеи. Букет – выше всяких похвал. Такие цветы можно найти только в модных журналах на фотографиях.

Мой отчим входит в столовую. Его глаза тоже светятся каким-то глупым счастьем, как и у мамы. Кажется, он даже помолодел лет на десять.

– Привет, девочки, – бросает он нам и идет прямиком к маме. Подносит ей коробку с розами и целует в губы. Мама улыбается и восхищенно втягивает в себя аромат цветов.

После обеда мы с Томой сидим на балконе в моей комнате. Я пытаюсь стереть лак с ногтей, а моя сестричка от нечего делать переписывается с Борей Смородиным. Мой сотовый лежит на краю подоконника, но он молчит. Данил не пишет мне сообщений. Я начинаю думать, что он больше не вернется, и от этого мне становится очень плохо.

– Что там за серая полоса со стороны леса? – удивленно произносит Тома.

Я поднимаю голову и вижу странную серую дымку. Она действительно затягивает небо со стороны гор и леса.

– Тома, это пожар… – пугаюсь я.

– Только не это! Дым близко к нашему поселку. Не хватало еще, чтобы нас задело.

– Наверное, пожарные уже тушат.

Мы бросаем свои дела и вместе таращимся на серое марево. Оно разрастается, и вскоре срабатывает сирена гражданской обороны.

– Идем вниз, посмотрим новости, – зовет меня сестра.

Мы вместе бежим по ступеням. Мариша с тревогой на лице щелкает каналами в гостиной. Карим и моя мама тоже пришли в гостиную.

– В лесу начался пожар, – хмурится Мариша.

– Не мудрено, такая жара стоит, – разводит руками Карим. – Одной вспышки хватит, чтобы полыхнуло на весь лес.

– Надеюсь, пожар потушат до того, как он подберется к поселку, – произносит мама.

– Конечно, потушат, – успокаивает ее Карим.

Но мне все равно страшно. Я выхожу на улицу и смотрю на сереющее небо. В воздухе начинает витать запах дыма. Ветер разносит мелкие черные пепелинки. Где-то далеко на трассе слышен вой сирен пожарных машин. Мое сердце сжимается от тревоги. Я смотрю на свой сотовый телефон, который схватила, когда мы с Томой бежали вниз, и решаюсь позвонить Данилу. Увы, он не берет трубку. Мне ничего не остается, только стоять и пялиться на витающий в воздухе черный пепел. Пялиться и надеяться, что Данил заметит мой пропущенный вызов и перезвонит.

К ночи становится ясно, что пожар так просто не остановить. Огонь уже близко к поселку, и во дворе трудно дышать. Наша семья никак не ложится спать. Встревожены все. К Томе приехал Боря Смородин, и они разговаривают во дворе. Мы с мамой и Каримом прилипли к огромному экрану плазменного телевизора в столовой и следим за новостями. Полыхнуло в одном месте, и теперь горит целый участок. Пожарная часть не справляется и просит подкрепление у армии и МЧС. Сейчас на тушение пожара сгонят всех – любые свободные руки нужны, чтобы помогать таскать мешки с песком и заливать огонь. Главная цель – не подпустить огонь к жилым пунктам.

Мое сердце не на месте. Я волнуюсь за Данила. Он мне так и не перезвонил.

«А ЧТО, ЕСЛИ ТЕБЯ ОДНАЖДЫ НАКРОЕТ ОГРОМНОЙ ВОЛНОЙ? КТО ТЕБЕ ПОМОЖЕТ? ЧТО, ЕСЛИ ВОЛНА БУДЕТ ОГНЕННОЙ? ОТ ОГНЯ НЕТ СПАСЕНИЯ!»

Мысли, проклятые мысли каленым железом выжигают страшные слова в моей голове. Я вспоминаю, Данил как-то говорил, что любит воду, а огонь не любит. У меня глаза на мокром месте. Я не знаю, где он сейчас, но я готова отдать все, что угодно, за его звонок. За шанс услышать его голос.

– Кристина, там военные машины по дороге идут, – заглядывает в столовую Тамара. – Хочешь посмотреть?

– Уже бегу.

Я накидываю на плечи кардиган, надеваю балетки и выхожу за двор. Боря припарковал свой «Харлей» у ворот, и зажимает мою сестричку в своих пышущих жаром объятиях. Вокруг запах дыма и мелкий черный пепел. По широкой дороге, которая начинается за поворотом, действительно идут крытые брезентом военные машины.

– Привет, Кристина, – весело подмигивает мне Смородин.

– Привет.

Я поворачиваюсь к дороге и с интересом смотрю на машины. В небе грохочет вертолет. Пока он один, пытается тушить пожар с воздуха.

Томе хорошо, Боря с ней рядом. Ей почти не о чем беспокоиться. А вот я с ума схожу от волнения.

И вдруг среди этого хаоса, больше всего напоминающего фильм ужасов, начинает вибрировать мой сотовый телефон. Я смотрю на экран, и глаза застилают слезы. Мне звонит Данил!

«Господи, путь он скажет, что тех, кто работает на воде, не станут подключать к тушению пожара», – мысленно умоляю я и нажимаю на прием вызова.

– Кристина, привет, – его голос, такой приятный и родной, раздается в трубке. Мне хочется плакать. Теперь от счастья, что Данил на связи, а значит, он в полном порядке.

– Привет, – едва слышно шепчу я.

– Я пропустил твой вызов, извини. Еще выговор получил за то, что самовольно ушел в обед с дежурства, – в его голосе слышится разочарование и неловкость.

– Ничего страшного, главное, что ты перезвонил, верно? – бормочу я.

– Ну, конечно. Мне ведь больше некому звонить. Только тебе.

– Дань, это недоразумение с Асей, такая глупость…

– Не глупость, Кристина. Она действительно писала мне сообщения. Просто я не был Вконтакте очень давно, и не знал об этом, а ты нечаянно попала на мою открытую страничку. Представляю себе, что ты чувствовала, когда читала все, что там было написано… Не знаю, смогу ли я загладить перед тобой свою вину за то, что не сказал сразу о наших отношениях с Асей.

– Дань, если в твоей жизни есть только я, тебе не нужно ничего заглаживать!

– Конечно, только ты, а кто же еще? Я люблю тебя, синеглазка.

–Я тоже тебя люблю.

– Знаешь, я, по-моему, разгадал, отчего твои мама и тетя были против нашей совместной жизни.

– И отчего же?

– Потом узнаешь. Как только пожар потушим, – смеется он.

Мое сердце начинает бешено колотиться.

– Какой пожар, Данил?! Разве ты не занимаешься спасением на воде?