– Я понимаю, мам. Только теперь каждый раз, когда он будет уходить на службу, я буду бояться его потерять.

– Ты ведь… сама его выбрала. Придется с этим выбором жить.

– Спасибо за поддержку, мам, – качаю головой я.

– Давай ужинать, – улыбается она. – Тамара, вы с Борей будете ужинать?

– Нет, мы ели в кафе, – отзывается Тома.

– Ну, как хотите, – пожимает плечами София. – Сегодня на ужин куриное фрикасе.

На следующий день я едва дожидаюсь, когда закончатся мои уроки. Мне снова придется брать тетрадки домой, но все это мелочи по сравнению с предстоящей встречей с Данилом. Он с утра пишет мне сообщения с того же неизвестного номера. Судя по смайликам, его настроение уже лучше, чем накануне.

Я торопливо бегу к такси, оно везет меня в больницу.

Я поднимаюсь в ожоговое отделение, и о, чудо – мне разрешают навестить Данила Макарова. Осторожно приоткрываю дверь – Данил лежит на кровати возле окна. На грудь наложены повязки. Правая рука без повязок, но ожог обширный, он тянется от плеча до самой кисти. Зрелище не для слабонервных.

– Кристина, – улыбается он.

Я устремляюсь ему навстречу. В глазах щиплет от слез. Какое счастье видеть своего любимого снова!

Я крепко целую его в губы, глажу небритые щеки.

– Как же я скучала по тебе, – шепчу я.

– Я тоже, – улыбается он. – Извини, что не брился. Левой рукой я не умею это делать. А правая пока еще не зажила.

– Небритым ты нравишься мне еще больше…

Он гладит меня левой рукой по щеке и смотрит в глаза.

– Ты больше не злишься на меня, Кристина?

– За Асю? Нет, не злюсь.

Я сажусь на край кровати.

– Дань, я так рада тебя видеть. Ты и представить себе не можешь, что я пережила за ту ночь, когда тушили пожар. Нет ничего дороже твоей жизни.

Я сжимаю в ладонях его левую руку, подношу ее к щеке, и таю от счастья. Данил живой. Мое чувство нельзя понять, если ты не терял самых близких людей. Я теряла папу. Потерять Данила было выше моих сил.

– Знаешь, я тут, пока лежал, очень многое передумал. И я не хочу больше тратить наше с тобой время впустую.

– Я тоже. Хочешь, перееду в твою квартиру, как только тебе разрешат вернуться домой?

– Нет. Не хочу.

– Почему? – испуганно отодвигаюсь от него я.

– Потому что я хочу, чтобы мы с тобой оформили отношения, прежде чем ты переедешь.

– Оформили отношения?

– Ну, да. Ты выйдешь за меня замуж?

– Замуж?..

Я растерянно смотрю на него несколько мгновений, а потом до меня доходит смысл его слов.

– Да хоть завтра утром, – смеюсь я, и в глазах блестят слезы.

– Прости, что так не романтично делаю тебе предложение. Обещаю, как только смогу надеть рубашку, приеду к тебе домой и попрошу твоей руки у мамы и тети.

– Для меня твое предложение – самое лучшее на свете, – шепчу я.

Данил притягивает меня к себе здоровой рукой, и наши губы сливаются в поцелуе.

Не важно, что нет ресторана и кольца, а вместо этого больничная койка и целый ворох бинтов.

–А я переехала от тети, – поглаживая его руку, сообщаю я.

– Правда? Отчим простил тебе твою выходку?

– Ага. Тома снова встречается с Борей, нашим барменом с пляжа. Все, как и раньше…

– Кстати, ты мне не говорил, что твой папа в прошлом был пожарником.

Я с упреком посматриваю на Данила.

– Был, да… – целуя мою руку, кивает он. И хмурится. – Все так некрасиво получилось в тот вечер, когда начался пожар. Отец приехал сразу же, мы даже не успели, как следует одеться в защитные костюмы. Я разозлился. Ну, в самом деле, зачем лезть в мою работу? Слово за слово, мы начали ссориться. Он сказал, что я ничего не понимаю в огне. Я взорвался, ответил, чтобы он оставил меня в покое. У него есть жена, и пусть она родит ему еще одного наследника. Отец схватил меня за плечи и сказал, что хочет лишь, чтобы все его дети были с ним. И что Диана больна. У нее рак, и родить еще одного ребенка она не сможет, даже если очень захочет. И что ему никто больше не нужен кроме меня и Энжи.

Данил замолкает.

– У Дианы рак? – испуганно сглатываю ком в горле я.

– Да, к сожалению. Уже было два сеанса химиотерапии, и они не помогли.

Мы снова молчим.

– Я об этом не знал, – продолжает говорить Данил. – Вел себя, как последняя скотина с ней. Мне всегда казалось, что моя мама не заслужила той тяжелой работы на фабрике. Что она больше Дианы достойна того, чтобы жить в отцовском доме и ни в чем не нуждаться. А оказывается, в некоторых случаях деньги бессильны помочь.

– И что было дальше, Данил? На пожаре? – глухо интересуюсь я.

– Дальше?.. Дальше я заткнулся. Вся ссора произошла на глазах у сослуживцев, от этого было еще паршивее. Вова, Сергей и еще два пожарника, которых я не знаю, слышали нашу перебранку. А потом мы поехали в зону тушения огня. Было уже не до выяснений отношений. Я старался работать в стороне от отца. Мне было неловко. Хотелось, чтобы все закончилось поскорее. Где-то к полуночи мы почти закончили. Уже возвращались к машине. Мне было жутко жарко. Я же тебе говорил, что терпеть не могу огонь? В огне я задыхаюсь. Вот и начал стягивать с себя робу и перчатки. И в то же мгновение вертолет зацепился за что-то. Вот и все. Я даже понять ничего не успел, как мне в лицо полыхнуло пламя. Отец смог сбить огонь, но я все равно получил сильные ожоги.

Данил замолкает. Я сжимаю его ладонь в своей руке.

– Дань, вы же с отцом помирились? – с надеждой смотрю в глаза своему любимому я.

– Нет. Я перед ним так и не извинился. И спасибо не сказал. Оказывается, так трудно говорить «спасибо» человеку, с которым был в ссоре всю жизнь. А признавать свою неправоту еще труднее.

– А ты попробуй. Я верю, у тебя получится.

Он снова подносит мою руку к губам и целует.

– Да, наверное, попробую. Если он придет, конечно. Хотя, думаю, вряд ли он придет. Мы слишком сильно поругались.

Мы сидим рядом еще какое-то время, а потом заходит медсестра.

– Пора делать перевязку. Посетителей попрошу прийти в другой раз, – смотрит на нас она.

– Ой, Дань, я пойду тогда, – смущенно поднимаюсь с края его постели я. – Завтра заглянешь? – с надеждой ловит мой взгляд он.

– Обязательно. Как только уроки закончатся, так и прибегу к тебе. Может, принести что-то?

– Испеки для меня пирог. Помнишь, ты как-то обещала, что испечешь для меня яблочный пирог? Очень хочется чего-нибудь сладкого.