– Кристина, это что, правда, что ты решила вернуться сюда? – недоверчиво смотрит на меня мама.

Я? Вернуться? Я непонимающе хлопаю глазами. В мои планы не входило возвращаться. Я собиралась остаться у тети и жить в городе. Только это все было, когда во главе моей жизни стоял Данил. А теперь его не будет.

И вдруг я вижу полный отчаяния взгляд Карима. Он жестом указывает мне на собственный бумажник, лежащий у него на столе. Это означает, что он мне за что-то заплатит. Но за что? Я не могу вспомнить ничего из прошлого вечера. Все, что было после того, как у Карима отросли две головы и шесть рук, стерлось из моей памяти.

– Да, Кристина попросила у меня прощения за то недоразумение в ее день рождения, – понимая, что мой мозг отключился, скрипит зубами отчим. – Они с Томой очень скучают друг по другу, и я не вижу причин, по которым она не может вернуться домой.

Тома радостно поддакивает.

– Да, без Кристины здесь жутко скучно. Мы с ней поговорили, и решили вместе попросить вас с Софией снова помириться.

Я изумленно смотрю на Тамару. Я даже потеряла дар речи. О таком мы с Томой точно не говорили.

А потом что-то щелкает внутри, и я понимаю, что в глубине души тоже очень скучала. По нашим с Томой шопингам, по глупым спорам на тему ее пятой точки и здоровом питании. И я понимаю, что если не совру сейчас в пользу сводной сестры и отчима, все будут несчастны.

– Да, мам… Мы с Томой встретились случайно в торговом центре, а потом… потом что-то щелкнуло…

Я поворачиваюсь к Кариму.

– Карим, мне жаль, что я вела себя некрасиво. На самом деле я тебя ни ненавижу. Просто шампанское и дурацкие фонарики…

– Мы знаем, – хором откликаются отчим и Тома.

– В нашем доме больше нет фонариков, – подает голос из кухни Мариша.

Мы с Томой резко поворачиваемся к дверям кухни, а потом смеемся. У меня получается какой-то смех сквозь слезы. Слезы от своих воспоминаний о фонариках, старом доме, и смех, потому что Мариша нас подслушивала.

Я отодвигаю стул рядом и сажусь рядом с сестрой.

Мама выглядит очень растерянной. Видимо, она была уверена, что Карим ее обманывает, а теперь выяснилось, что все помирились, и упрямится она одна.

– Карим, я даже не знаю, что сказать… То, что Кристина решила вернуться, так неожиданно…

– Не надо ничего говорить! Лучше давай куда-нибудь улетим? Хочешь в Париж? Там осенью очень красиво. А в тур по Европе? Сезон закончен, я могу отложить все свои дела, и мы вместе поедем отдыхать!

– В Париж? – кривит губы Тома. – Я тоже хочу в Париж!

– Вот когда выйдешь замуж, пусть тебя твой бравый матрос и возит по Европе, – язвительно фыркает Карим.

Тома обиженно надувается и ковыряет в тарелке листья салата. Меня разбирает смех. Ведь ясно как день, что с заработками пляжного бармена Боря не повезет Тому дальше местного отеля.

– Я даже не знаю, что сказать, – мама растеряна. Ее рука, сжимающая вилку, подрагивает. Видимо, в ее душе борются между собой две стихии – желание остаться свободной и тяга к прежнему образу жизни в доме Карима. Интересно, она его хоть капельку любит?

– Ничего не говори, – придвигая к себе стакан сока, подаю голос я. – Если решишься на путешествие, возьми с собой ноутбук, чтобы работать.

Мама смотрит на нас с Томой, на Карима, и вдруг улыбается.

– А знаешь, – поворачивается к отчиму она. – Наверное, нам с тобой действительно не помешает маленькое путешествие. Слава Богу, девочки уже достаточно взрослые, и пару недель смогут пожить без нас.

– Что-то я в этом не уверен, – морщится Карим. – Но когда-то надо начинать взрослеть. После завтрака свяжусь с туроператором. Надеюсь, вся семья дома, и больше никто никуда не сбежит.

Мы с Томой многозначительно переглядываемся. Я украдкой вздыхаю. В моем сердце поселилась тупая боль, которая никак не хочет отпускать. Но лучше уж страдать, имея такие же материальные возможности, как у Аси, чем слыть бедной овечкой, живущей у тетушки.

– Мы что-нибудь придумаем, – будто читая мои мысли, шепчет Тамара. – Обязательно придумаем, чтобы проучить эту мерзавку.

Раннее утро понедельника. Тома везет меня в город на своем «Пежо».

– И чего ты встала в такую рань? – удивляюсь я.

– Во-первых, у меня занятие фитнесом. Потом массаж. А во-вторых, Боря устроился работать управляющим в кафе, которое расположено в «МореМолл». Так что, до обеда мне есть чем заняться. Как только у тебя закончатся твои уроки, наберешь мой номер, и я тебя подхвачу.

– Боря пошел на повышение?

– Можно и так сказать. Хотя, в глазах папы он всегда останется матросиком, который никогда ничего не добьется, – горько вздыхает Тамара.

– Ну, как хочешь. Если что, я могу добраться до поселка и на такси.

– Да зачем? Я все равно в городе, – пожимает плечами Тамара, будто опасаясь, что я снова решу жить у тети Коры, и оставлю ее одну в огромном вычурном доме Карима.

– Ладно, я тогда тебя наберу, – соглашаюсь я.

В школу надо всегда приходить заранее. У нас занятия начинаются в восемь, а значит, в семь тридцать я уже должна быть на месте, ведь есть дети, которых родители приводят раньше, чтобы самим успеть на работу.

Еще никого нет, но я тороплюсь открыть кабинет, чтобы ученики, которые придут первыми, не чувствовали себя одиноко в коридоре. Мой телефон, на который я утром положила деньги, внезапно ожил, и взорвался пропущенными вызовами и сообщениями от Данила. Я пролистываю их одно за другим. Он не понимает, что происходит, убеждает меня, что у него ничего нет с Асей, и умоляет о встрече. Данил не знает, что я видела его страничку вконтакте. Он думает, что я расстроилась из-за обрывка кадра в телевизоре, где Ася бросается ему на шею.

Мне больно. И совсем не хочется ему отвечать. Хорошо, что сегодня у Данила дежурство, и он не может писать. В конце концов, мне тоже будет не до него – у меня пять уроков. Раньше часа дня я не освобожусь. Может, потом напишу ему, что видела его страничку и читала сообщения от Аси с признанием в любви. Да, скорее всего, ближе к вечеру соберусь с духом и напишу.

Первая половина дня у меня заполнена до отказа. Чего только стоит сводить детей на завтрак после третьего урока! Потом успокоить их и рассадить по местам, заставить работать над учебниками. С непривычки к пятому уроку я чувствую себя очень уставшей. Детей разбирают родители, а я сгребаю в стопку гору тетрадей на проверку, и подумываю о том, чтобы остаться в классе и проверить их здесь. Тащить домой такую тяжесть мне не хочется.

Тома пишет уже третье сообщение, что ей хочется домой. Я отвечаю, чтобы она ехала без меня. Я планирую добраться потом на такси.

«Ну, нет», – вздыхает моя неугомонная сестра.