Теперь, когда ее любопытство было удовлетворено, она переместилась к телевизору и включила его; устроившись в дружелюбном молчании, оба стали смотреть мультфильмы, замелькавшие на экране. Мисс Уэст визжала от смеха при виде выходок волка и маленьких созданий, которых он преследовал; Уолтер, и тот обнаружил, что его забавляют обитатели этого безобидного мира. Но тут мультфильм кончился, и она уставилась в окно.

Уолтер поднялся, чтобы уходить.

— Похоже, он не придет.

Миссис Уэст покачала головой.

— Нет, опять на всю ночь ушел, мне ли его не знать. — И Уолтер подумал, интересно, что она имеет в виду. — Заглядывайте, — сказала она, когда он выходил из квартиры. Потом она подошла к окну и стала, похлопывая себя по бокам, смотреть, как он удаляется.

А вскоре вернулся Хоксмур. Когда он открыл дверь своей квартиры, на него с полной силой навалилась вечерняя усталость; он жаждал уснуть — внутри у него раздавался какой-то крик, и его необходимо было упокоить навсегда. Фонари Грейп-стрит отражались в его темной комнате, и не успел он войти, как в тревоге отпрянул: в углу что-то было — не то сидело, не то лежало, свернувшись. Он быстро включил свет и увидел, что это всего лишь пиджак, который он, видимо, туда швырнул. «Моя вторая кожа» — эта фраза пришла ему в голову, и он тихонько повторял ее про себя, готовясь ко сну. Потом ему что-то снилось, как это бывает с другими; правда, он уже научился забывать свои сны.

* * *

На следующее утро он сидел у себя в кабинете, спиной к свету, и тут вошел, посвистывая, Уолтер.

— Ты что, постучаться не можешь перед тем, как зайти? — спросил он.

Уолтер запнулся, но потом увидел, что тот улыбается.

— Я к вам на квартиру заходил вчера вечером, сэр, новости сообщить.

Хоксмур почему-то покраснел, однако ничего не сказал, поэтому Уолтер продолжал, хотя и более скованно, чем прежде.

— Все, как мы и ожидали, сэр. — Он положил на стол Хоксмура какие-то бумаги. — Группа крови и ткани только жертвы. От другого, нападавшего, вообще ничего.

— А отпечатков или следов другой не оставил?

— Я же говорю: вообще ничего.

— Вам это странным не кажется?

— Необычно это, сэр.

— Правильно мыслите, Уолтер. — Хоксмур надел очки и сделал вид, будто изучает бумаги, которые принес ему Уолтер. — У меня для вас поручение, — сказал он наконец. — Напечатайте отчет, причем адресуйте его заместителю начальника. Укажите все подробности, как обычно: дату и время обнаружения, список ответственных офицеров, сами знаете. — Он откинулся назад и снял очки. — А пока, Уолтер, давайте я сообщу вам факты так, как я их понимаю.

А факты, насколько их вообще можно было понимать в настоящее время, были таковы. Вечером 17 ноября прошлого года в одном из проходов заброшенного туннеля у церкви Христа, Спиталфилдс, было обнаружено тело мальчика, в котором позже опознали Томаса Хилла, не появлявшегося у себя дома на Игл-стрит семь дней; он был задушен, явно руками, поскольку следов лигатуры на шее у него не было; сломано несколько ребер, что, в совокупности с внутренним кровоизлиянием, свидетельствует о падении с высоты по крайней мере тридцати футов. Однако, несмотря на самые тщательные розыски, никаких следов убийцы до сих пор не найдено — можно определенно утверждать, что поблизости не осталось никаких отпечатков, никаких частичек одежды убийцы. Основательный обыск территории и туннеля не дал почти ничего, кроме автобусного билета и нескольких страниц, вырванных из религиозной листовки, которые во множестве продавались в самой церкви; ни один из этих предметов не представлял собой никакой важности в глазах следствия. Опросы жителей принесли столь же мало результатов; был подробно допрошен ряд подозреваемых, но никаких доказательств вины выявить не удалось. Затем, 30 мая этого года, бродяга, известный как «Нед», настоящее имя — Эдвард Робинсон, был найден у двери склепа под церковью Св. Анны, Лаймхаус; поначалу предполагали, что он в состоянии опьянения упал с крутой лестницы, ведшей в склеп, но судмедэкспертиза показала, что он был задушен. И в этом случае никаких следов убийцы ни на теле бездомного, ни на территории, окружающей место преступления, тоже найдено не было. Единственной уликой, могущей указать на личность преступника, была фотография, найденная в кармане пальто бродяги, очень сильно смятая и испорченная, но явно изображающая маленького ребенка. Никаких причин связывать это преступление с убийством Томаса Хилла, совершенным шестью месяцами раньше, не было; по сути, можно было смело предположить, что Эдвард Робинсон стал жертвой одной из тех бесчисленных, нередко бурных стычек, что вспыхивают между обитателями этой местности, которых полиция называет «перемещенцами». Тем не менее допросы множества людей не выявили никаких свидетельств драки или стычки. Судмедэксперта и на этот раз поставило в тупик отсутствие отпечатков и слюны на теле; именно он в конце концов предположил, что в этих преступлениях наблюдается некая «степень сравнимости». Наконец, 12 августа этого года, на участке позади церкви Св. Георгия-на-Востоке, Уоппинг, было обнаружено тело маленького мальчика, Дэна Ди. Выяснилось, что жертва ушла из дому на Олд-грейвел-лейн накануне вечером около шести часов, чтобы вместе с друзьями поиграть в футбол рядом с микрорайоном Тауэр-хамлетс; не дождавшись сына к одиннадцати часам, обеспокоенные родители сообщили в полицию, но констебль нашел труп мальчика только на следующее утро, возле заброшенного укрытия на территории церковного двора. Он был задушен, очевидно, ручным способом, но и на этот раз на шее и теле не было найдено никаких отпечатков. Опросы жителей, тщательный обыск территории и полная судмедэкспертиза ничего не показали — печальный факт, который Хоксмур добавил к своему отчету в конце.

Перечисляя обстоятельства этих убийств, он не мог удержаться от улыбки, а закончив, почувствовал себя совершенно спокойным.

— Вот так, Уолтер, — сказал он, понизив голос. — Мы находимся в тени великих событий. — И добавил: — Если бы еще знать каких.

— Наверное, сумасшедший какой-нибудь, да, сэр?

Хоксмур опустил взгляд на свои руки, лежащие на столе ладонями вниз.

— Не стоит так считать.

— Но я же могу считать, что он — скотина! Сами видите, какая грязь.

— Да, но грязи нужен чистильщик, а чистильщику нужна грязь. — Он забарабанил по столу пальцами правой руки. — Скажите-ка, Уолтер, что еще вы думаете.

— В смысле, что тут за история?

— Придется предположить, что какая-то история тут есть, иначе мы его не найдем, правда?

Его рука опять сделалась неподвижна.

— Даже не знаю, с чего тут начать, сэр.

— Да, начало — вещь сложная. Но что, если начала нет, что, если нам не дано заглянуть так далеко в прошлое? — Он поднялся из-за стола и подошел к окну — отсюда был виден тонкий столбик дыма, поднимавшийся в облака. — Я никогда не могу понять, что откуда берется.