П. В. Честно говоря, не знаю. Такие вещи обычно происходят по какой-нибудь очень простой технической причине. Заболел человек, который секцию придумал и организовал.

И. Т. Спился.

П. В. Хотелось бы предположить. Но вообще-то, вы знаете, этой теме не везет. Я помню, мы с поэтом и литературоведом Львом Лосевым хотели еще лет восемь назад затеять семинар по обсуждению русской литературы и алкоголя. Тема изумительная, интереснейшая, широчайшая. Мы лелеяли надежду, что нашим спонсором станет компания “Сивирем”, алкогольная, которая выпускает всякие напитки в Штатах. Ничего из этого не вышло. Затем в прошлом году профессор Перетто хотел устроить семинар на озере Гарда, он ежегодно там проходит, и посвятить семинар теме алкоголя в русском искусстве. Опять не вышло.

Знаете в чем дело? Люди, всерьез понимающие в этом предмете, – они, как правило, сильно по конференциям не разъезжают по понятным причинам. Они не доезжают до конференции – выпадают из поезда. А академический подход к этой теме невероятно скучен и безнадежен. Конечно, тут самое любопытное – вылавливать жизненные детали. Все тот же социальный контекст.

И. Т. Понятно, почему предыдущий конгресс состоялся в Варшаве, славянской столице. Но почему был выбран такой город, как Тампере?

П. В. Я не знаю конкретно, какие соображения есть у организаторов, может быть, какие-нибудь финансовые, но Тампере – удивительно подходящий к этому город. Я впервые в Финляндии. “Русский след” там просматривается повсюду. Начиная с того, что на главной площади Хельсинки памятник Александру Второму, и никто его не собирается сбрасывать. Видимо, потому, что при нем Великое княжество Финляндское, входившее в Россию, получило парламент и свою валюту. Кстати, вот замечательный пример автономии в рамках большого многонационального государства. Чему стоило бы поучиться и нынешнему российскому руководству – так это взаимоотношениям со всякими внутренними республиками, вроде Татарии, Чувашии, Калмыкии. Великое княжество Финляндское было частью Российской империи и при этом существовало вполне автономно. Поэтому и отношения сохранились, что называется, человеческие.

На конгрессе в Тампере выступали православные хоры из Тампере и Турку. То есть эти традиции сохраняются.

А что касается самого Тампере, так там шли самые жестокие бои в 1918 году между красными и белыми, в результате чего Финляндия все-таки получила независимость. Там находится музей Ленина, содержащийся в очень хорошем порядке. Небольшой музей, довольно смешной. Неожиданные фотографии, которые мы в советских музеях Ленина сроду не видали, они стали публиковаться только после перестройки. Такой неказистый Ленин, сильно напоминающий какое-нибудь национальное меньшинство восточное. Продаются забавные сувениры – брелоки, картинки, книжечки. Я, например, купил ярко-красную расческу с надписью “Ленин музео Тампере”. Продавать расчески в музее Ленина – в этом есть какая-то ирония. Но, боюсь, никак не хотели поиздеваться, потому что все это сделано очень спокойно, объективно.

Россия – ближайший сосед. При Ленине Финляндия получила независимость. Пожалуйста, почему не быть музею, который оплачивается городскими властями?

Вообще, эти уроки Финляндии, соседа, к которому советские люди, да и российские относились несколько пренебрежительно – дескать, капстрана, но не вполне настоящая, – вот эти уроки впечатляюще поучительны.

Например, такой полезный урок для современного российского общества – отношения с национальными меньшинствами. Шведов в Финляндии шесть процентов всего. Но все названия улиц по-фински и по-шведски. Все официальные таблички, названия учреждений по-фински и по-шведски. А представляете себе, там только Аландские острова в Ботническом заливе, только там говорят по-шведски. Еще есть два таких райончика, на юге и на западе Финляндии, где говорят по-шведски. Но раз шведский признан равным финскому государственным языком, он абсолютно уважаем. Конечно, такой ситуации надо учиться, учиться и учиться, как говорил все тот же чтимый в Тампере Ленин.

Программа: “Liberty Live: «Свобода» в прямом эфире”

Ведущий: Андрей Шарый

8 сентября 2000 года

Петр Вайль. Березовский, безусловно, самая противоречивая фигура российского общественного обихода. Если что и отсутствует в сложном спектре отношения к нему – это безразличие. В степени такой социально-информационной остроты Березовскому нет равных в России. Березовский – ньюсмейкер номер один.

Слово “ньюсмейкер” – одно из лексических новшеств, которые вошли в язык и жизнь российского человека в последние годы. Переводить это термин затруднительно, да уже и не стоит, потому что придется употребить длинный оборот, что-то вроде “тот, кто постоянно в центре внимания” или, пожалуй, поточнее – “тот, кто совершает поступки, становящиеся новостями”. Что делать, Запад тоже пользуется без перевода несколькими русскими словами: “спутник”, “гласность”, “перестройка”.

Вот до перестройки никаких ньюсмейкеров в России не было, даже генсеки в эту категорию попасть не могли, потому что были насквозь предсказуемы, а главное, в новостной информации как раз неожиданность, непредсказуемость. Легко увидеть, что эти качества – одни из синонимов и псевдонимов свободы. В этом смысле Березовский наиболее современный деятель современной России. Снова стоит повторить: к нему можно относиться весьма по-разному, и российское общество так по-разному и относится, варьируя свои чувства от ненависти до восхищения. Но как бы то ни было, он на первых полосах газет и в заголовках теле- и радионовостей, он рекордсмен и чемпион российских ньюсмейкеров. Таких раньше не было. Уже интересно.

Программа: “Liberty Live: «Свобода» в прямом эфире”

Ведущий: Дмитрий Волчек

20 октября 2000 года

Дмитрий Волчек. Решение вдовы командира затонувшей подводной лодки “Курск” Ирины Лячиной выйти из комиссии по оказанию помощи семьям погибших было реакцией на политический цинизм вокруг трагедии.

Петр Вайль. “Курск” топят и продолжают топить. Национальная трагедия как козырная политическая карта. Справедливости ради скажем, что такой поворот не является российской спецификой, политика везде не самое благородное занятие. Однако “Курск” топят с особо топорным цинизмом – и жестоко, и неуклюже. Чего стоила улыбка президента страны, когда на вопрос американского телеведущего: “Что произошло с вашей подлодкой?” – он ответил: “Она утонула”. Вряд ли стоит упрекать президента в бездушии. Просто в тот момент ему, новичку во власти, важнее было отбрить матерого журналиста.

Чего стоило разрекламированное желание родственников погибших передать собранные народом деньги на строительство другой такой же подлодки. Не оставить на обзаведение семьи, не потратить на покупки, не отложить на учебу детей, а построить еще один “Курск”. Вряд ли стоит обсуждать душевное состояние родственников. Речь, конечно, надо вести о тех, кто придумал эту пропагандистскую акцию. Чего стоит, наконец, распределение собранных денег, о чем рассказала Ирина Лячина.