Наверное, это был страх. Результат сравнения себя с другими, с гордыми, красивыми, уверенными. С девушками, которые не просыпались от кошмаров из прошлого и ничего не знали о белых палатах с зарешеченными окнами и пижамами не по размеру.

В своих невеселых мыслях я увязла словно муха в паутине и не заметила, как открылась дверь кабинки.

— А здесь как в бане, — все такой же серьезный, Макс окинул взглядом пространство вокруг, не задержавшись на мне и на миг.

— Я скоро закончу.

Обычно, оказавшись вместе под душем, мы не спешили. Несколько раз намыливали друг друга и смывали пену, гладили, целовались — на это уходили десятки минут. Но сегодня, напряжение, повисшее в воздухе, гнало прочь.

— Я подожду, принимай душ, — Макс оперся спиной о стену.

— Мне осталось лишь смыть с волос бальзам, но это через минуту.

Скрутив волосы на затылке в узел, я уступила место под лейкой. Максиму ничто не мешало встать под дождик. Температура уже была настроена, скользкой пены под ногами не было. Но Громов остался стоять на месте.

Тяжелый взгляд остановился на мне, и от его темноты каждое нервное окончание загорелось желанием.

— Мойся. Я посмотрю, — Макс обхватил ладонью свой твердый налитый член.

— Мы можем вместе…

Все еще не понимая, что между нами происходит, я попыталась приблизиться. Мне нужен был этот контакт. Не взглядом, будто сканирование, а телом. Но Макс отрицательно кивнул и выставил перед собой руку.

— Давай сама. Представь, что меня здесь нет.

— Ты хочешь, чтобы… — я сглотнула, догадавшись, — …ласкала себя перед тобой?

— Хочу видеть, как ты кончаешь… без меня.

Если бы не запинка, я бы поверила, что эта просьба всего-то часть эротической игры, нового уровня доверия. Только запинка была.

«Без меня» ядом просочилось сквозь кожу, и горячая вода вдруг стала казаться холодной.

— Хорошо, — я расцепила ладони, которые до этого, как оказалось, держала в замке, и неловко, словно протезами распустила волосы.

Нужно было как-то начать. Самой. При Максе и одновременно без него. Мешая расслабиться, мозг настойчиво посылал сигналы, что это неправильно, но я пыталась…

…вначале легким касанием по груди. Вскользь, не задерживаясь на затвердевших и чересчур чувствительных сосках.

…мазком по животу. От ребер к развилке ног и ниже, по гладкой, влажной совсем не от воды плоти.

…глухим стоном, вырвавшимся из горла от вида медленно двигающейся по члену сильной мужской руки.

Последнее, словно антидот от смущения, разогнало по крови сладкую, волнующую уверенность. Как в клубе, когда танцевала для клиента, я закрыла глаза и встала под лейку. Ширма из теплых струй отгородила от непривычно хмурого Макса, и руки ожили.

Я бы солгала, если бы сказала, что никогда раньше не ласкала свое тело. Возбуждение накрывало меня так же, как и других. От страстных сцен в кино и книгах, от фантазий, во сне. До встречи с Максом это случалось не так часто, как после первой близости с ним, но собственные эрогенные зоны я знала.

Чувствительное местечко за ухом, которое Максу так нравилось вылизывать, когда брал меня сзади. Нежная кожа вокруг ареол, от прикосновения к которой между ног разгорался пожар. Повторяющие нижний край белья дорожки от бедренных косточек к развилке ног. И подпухшие, откликающиеся волнами удовольствия на каждое прикосновение складки влажной плоти.

Никогда я не касалась их при Максе. Он сам был главным центром моего возбуждения, но сейчас руки скользили, гладили, сдавливали… Пальцы проталкивались внутрь и разносили по телу жар.

Это было одновременно пошло и волнующе. Запретно для закоренелой скромницы и желанно для влюбленной меня.

Руки не останавливались ни на миг. Макс хотел этого, и я исполняла. Покорно, старательно, стараясь больше ни о чем не думать. Тугие струи били по груди, задевая налитые соски. Пальцы, слегка оттягивая плоть, ласкали клитор. А изо рта, разбавленные шумом воды, рвались стоны.

— Посмотри на меня! — неожиданный приказ словно невидимой плеткой ожег тело.

Слушаться не хотелось. Я уже почти готова была разбиться на осколки от оргазма. Оставалось совсем чуть-чуть.

— Майя, открой глаза! — Макс не прикасался, но плечи дрогнули, будто кто-то хорошенько встряхнул меня.

— Давай же, — уже без просьбы, сухо потребовал он.

— Нет. Дай минуту, — я прижалась спиной к противоположной стене. — Пожалуйста.

Внутри все ныло от потребности кончить. Разрядка, пусть не такая мощная, как во время настоящей близости, уже созрела. Мне нужно было лишь несколько секунд.

— Непослушная, — Громов не стал больше упрашивать. В два шага он настиг меня, подхватил руками под бедра и вогнал член на всю глубину сразу. — Так лучше?

Словно по мне шарахнула молния, нервы оголились до предела. Ничего не соображая, я вцепилась зубами в упругое мужское плечо и протяжно застонала.

— Не можешь так без меня?

Макс будто не чувствовал боли. Глухой, похожий на рык выдох раздался над ухом, и бедра задвигались еще быстрее. Бархатной плотью по плоти. Без защиты, без тормозов. Словно желая высечь из меня искры и спалить обоих к чертям.

— Нет, — я всхлипнула от распирающей заполненности.

— И ни с кем не сможешь, — прозвучало уже без вопроса. Как приговор, не подлежащий обжалованию.

— Не хочу ни с кем.

Меня уже трясло. Судороги сжимали тело, и пульсация внизу живота нарастала, грозя лишить последних остатков разума.

— Правильно.

Мужские пальцы до боли впились мне в бедра. Не обращая внимания на стоны, глуша скупыми поцелуями крики, Макс принялся насаживать меня на себя как резиновую куклу. Быстро, жестко, бешенными рывками и не останавливаясь, даже когда меня стало колотить от оргазма.

В этом всем не было ничего от прежней его нежности. Закрывшись от меня одержимостью, он брал. Толчки сыпались за толчками. Рык за проклятиями. Лопатки бились о кафель стены, член поршнем входил и выходил из пульсирующей плоти, и казалось, что это никогда не прекратится.

К счастью, лишь казалось.

Когда мое тело уже не способно было отзываться ни на какие движения, Макс опустил меня на пол и вышел. Его рука быстро задвигалась по стволу члена, и белое семя потекло по пальцам на пол, расползаясь белесыми кляксами по дну кабинки.

Вместе с этим, подтверждая, что бойлер себя исчерпал, теплая вода постепенно стала меняться на холодную.

— Прости меня, маленькая.

Мои любимые глаза вновь стали голубыми как небо в безоблачный день.

— Прости, — повторил Макс как эхо, и сильные руки, обхватив за плечи, притянули к груди. Согревая.