Вначале у меня была игра в Казани, потом в Минске. Накануне Старого Нового года состоялся еще один матч в Москве, и лишь после него, уставший и покрытый как леопард новыми синяками, я вернулся домой, в северную столицу.

Никогда бы не подумал, что можно соскучиться по другому человеку, но я соскучился. Все эти две недели Майя работала больше, чем обычно, и иногда мы не слышали друг друга по два дня. В прежних отношениях я был бы только рад подобным дням тишины, но Майей — нет. Мне не хватало ее смеха. Не хватало стыдливого румянца, когда я рассказывал, что планирую с ней сделать. Не хватало отзывчивого тела и дурацких, мешающих спать объятий перед сном.

Я засыпал с дурными мыслями и просыпался, обнимая подушку. Порой хотелось позвонить в ее клуб и попросить, чтобы уволили упрямицу к чертовой матери. Но не звонил. Не спрашивал, почему вдруг смен стало так много, почему загружают работой так, что некогда взять трубку, и почему именно ее.

Я молчал. Глотал объяснения Майи о большом количестве отгулов, которые она брала в декабре. Затрахивал ее как тот моряк нашей горничной, что вернулся из дальнего плавания. Опять предлагал деньги вместо работы и, получив новый отказ, снова улетал на неделю-другую.

Это был какой-то дурацкий марафон с непонятными для меня правилами. Команда ледоколом прорубала себе путь в плей-офф, все впахивали каждую игру на грани возможностей, а потом в номере с гудящей головой я оставался один.

Уставший. Наглотавшийся обезболивающего на голодный желудок. Старательно гонящий из мыслей фотографию, на которой моя девчонка была с другим и слова сестры о свадьбе. Злой.

В конце января, когда в турнирном графике наконец образовались нормальные выходные Василий вместе с извинениями за нерасторопность отчитался, что нашел хорошую замену нынешнему охраннику. Новый бодигард был значительно старше, женат и воспитывал аж троих детей. Василий одной левой избавился бы от Саши сам, но случилось то, что я ожидал — вмешалась Юлька.

Нет, она не ныла, что новая охрана ей не подходит, и не требовала вернуть Сашу. Юля на удивление вела себя почти тихо. Единственное, чего она хотела, чтобы я лично рассчитался с Сашей и "посмотрел в глаза человеку, которого по прихоти лишаю работы".

По-хорошему, нужно было послать Юлю нахер вместе с ее требованием и проснувшейся совестью. За свои деньги я мог делать все, что угодно. Но глупое поражение команды в последней игре сработало против меня. Юлька попалась под горячую руку. Ехать до дома было всего каких-то полчаса, и это показалось недолго, чтобы там хорошенько сбросить пар на одном завравшемся идиоте с манией величия.

* * *

Вопреки последней традиции сестра не бросилась мне на шею, стоило переступить порог. Ее вообще не было видно.

Вместе с абсолютной чистотой и музейным нежилым порядком меня встретил лишь голос. Один. Мужской. Наш экс-охранник разминал язык в кухне и, судя по тому, что на его вопросы никто не отвечал, разговаривал он по телефону.

Вначале я не прислушивался. В ушах все еще звенело от шума трибун, и было не до чужой болтовни, но потом некоторые фразы стали долетать… Вместе с именем.

"Да, Майя, твоего идиота все еще нет. Видно деньги по дороге собирает".

"Сегодня ночная смена или встречаемся у меня? Слушай, уволилась бы ты. Все равно почти не работаешь".

"Да, я тоже тебя люблю. Не знаю, как вытерплю до завтра, но ладно, работай, не буду тебе звонить и мешать. Помню-помню, обещал".

Каждое предложение звучало как шайба в свои ворота. Это был какой-то театр абсурда, причем бездарнейшая постановка хоть и для одного зрителя. Как и в прошлый раз, я не поверил ни слову. И как тогда захотел прибить гада.

Когда Юля окликнула своего охранника и тот, бросив что-то, умчался на второй этаж, я был в секунде от того, чтобы устроить грандиозный разнос всем обитателям своего дома. Остановил меня телефон. Старенький Самсунг. С заляпанным отпечатками экраном и трещиной в углу. У такого не было ни сканера для разблокировки, ни какой-то другой особой защиты, а вот мудака, который жался на покупку новой трубки или ремонт, я знал.

У моей паранойи было два выхода. Первый — позволить грызть изнутри догадками и сомнениями. Второй — проверить лично, где правда, и прикопать потом шутников на лужайке за домом.

Устав за две недели от первого пути, я пошел по второму. Телефон разблокировался в два касания. Совесть не екнула.

Искать долго не пришлось. Где-то вверху на повышенных тонах разговаривали моя сестра и ее бывший охранник, а я открыл… вначале журнал исходящих, потом список сообщений.

Некоторые были Майи, номер телефона перепутать я хотел бы, да не смог. Их было немного, штук двенадцать навскидку, но вот содержание… Чтобы почувствовать, как на темечко опускается невидимая лопата, хватило пары фраз.

Юля не лгала, когда говорила о любовной переписке. Слова "люблю", "обожаю" и "скучаю" полным набором пестрели в каждом предложении. Та, которая писала эти сообщения, должна была быть помешанной на своем любовнике, чокнутой на всю голову из-за чувств, и она совсем не походила на Майю, которую я знал.

Майя

Все валилось из рук с самого утра. На работе опять кто-то слег с гриппом, и администрация просила выйти на подмену. Саша вдруг вспомнил, что забыл когда-то у меня свои плоскогубцы, и я полчаса потратила на их поиски под его руководством по телефону.

А еще давно должен был вернуться Макс, но он все не приезжал.

Последнее беспокоило больше всего. Мой сумасшедший график и расписание Макса так отдалили нас друг от друга, что у меня уже началась паранойя. В телефонных звонках, в наших редких встречах, не знаю почему, но я чувствовала странную горечь.

Макс одновременно был и со мной, и где-то еще. Мы удивительным образом стали ближе, но все еще хранили дистанцию. От этой дистанции мне было плохо. Как сорняки перли неуверенность в себе и ревность. Вспоминалась бывшая Макса, которая всегда была рядом и даже сопровождала в поездках.

Без разговоров о будущем и признаний меня поедом ели страхи, но каждая новая встреча была короче предыдущей. Все что оба успевали — наброситься друг на друга вечером и проснуться рано утром, чтобы сказать "до встречи".

К своему стыду, я начала мечтать, чтобы команда Макса не прошла в плей-офф. Ни за что не призналась бы в этом своему Громобою, но мне было так мало его, так трудно порознь, словно каждый раз приходилось отрывать от себя часть.

Сегодня настал настоящий пик. Если есть «дыхательная недостаточность», то должно быть похожее название и для моей болезни. Что-нибудь вроде «дефицита близости» или «нехватки касаний».

К моменту, когда в дверях повернулся ключ, я уже извелась так, что забыла даже поздороваться.

— Макс! Наконец-то! — бросилась к нему и крепко обняла.

От любимого запаха и тепла повело как домашнюю мурку от кошачьей мяты.