А дальше, дальше начались трудности. Внутренний склон тонул под слоем рыхлых, размельченных пород, перемешанных с вездесущим песком. По причине малой силы тяжести этот слой не мог быть плотным. Мало того, что ноги в нем вязли чуть ли не по колено, смесь еще и лежала весьма непрочно. Из-за этого могли быть оползни.

Эдвин посмотрел вниз, на скрытое густой утренней тенью дно впадины. Оно находилось ярдов на триста ниже уровня плоскогорья. Во многих местах из рыхлого слоя торчали вздыбленные обломки скал, которые предстояло обходить. Крутизна склона кое-где достигала градусов двадцати пяти — тридцати. Опасность схода осыпей в таких местах, несомненно, существовала. В общем, спускаться предстояло никак не меньше полумили. В то же время воронка взрыва в строгом понимании этого слова воронкой не являлась. По очертаниям она напоминала неправильный треугольник, поскольку метеорит падал не отвесно, а под углом к поверхности. При этом широкая часть котлована заканчивалась пробоем в стенке каньона. В обратном направлении дно постепенно поднималось, и разница с поверхностью плоскогорья становилась минимальной.

Го подумал о том же самом, что и Эдвин.

— Да, — сказал он. — Спускаться надо там. Левее.

— Линкс, линкс, — поторопил с орбиты Клаус. — Марширен.

Го подогнал вездеход поближе к той точке, где метеорит впервые задел поверхность плоскогорья. Эдвин с Григорием оказались там еще раньше, поскольку шли более коротким путем, прямо по гребню выбросов.

Солнце уже на ладонь поднялось над восточным склоном Дестини. Тени на дне метеоритной борозды заметно укоротились, видимость там была уже вполне приличной, хотя у самого дна все еще висела морозная дымка, перемешанная с пылью.

— Пора, наверное, — сказал Григорий. — Пока спустимся, туман как раз и рассеется.

— Что же, идем, — сказал Эдвин.

И первым начал спускаться, огибая там и сям торчащие, вздыбленные обломки скал. Григорий поправил висевшую на плече сумку и направился за ним, по обычаю саперов стараясь попадать точно в отпечатки следов. А по обычаю альпинистов оба были связаны прочным шнуром.

Го оставался наверху в качестве спасателя. Он уселся на камень и занялся проверкой связи. Позиция была очень удачной, со своего места он видел и Григория с Эдвином, и марсоход, и, конечно же, «Спэрроу-2», в четырех километрах к юго-востоку. Венсан тоже видел его в телескоп, о чем не замедлил сообщить. Вышел на связь и неугомонный «Одиссей», в очередной раз пролетавший над их лагерем. В общем, все шло путем. За исключением того, что предстояло лезть в марсианское подземелье. Впрочем, Го сильно сомневался, что после страшного взрыва на дне воронки уцелело хоть что-нибудь, похожее на вход в катакомбы.

За пару часов Эдвин с Григорием спустились вдоль южного склона воронки до самого каньона. Затем, когда утренняя тень совсем ушла, вернулись вдоль северного. Потом еще раз спустились, внимательно осматривая уже дно. Но все вокруг покрывал однообразный многометровый слой мелкого глинистого песка в смеси с каменным крошевом и брызгами остекленевших силикатов. Никакого намека на что-то вроде грота, провала или щели они не обнаружили. Зато приволокли нечто, издали напоминавшее кость огромной вымершей рептилии.

Только это была уже не кость. Штука оказалась куда занятнее. Гораздо занятнее и, безусловно, намного моложе всех найденных костей.

— Послушайте, — оторопело сказал Го. — А откуда это на Марсе?

— Синантропы отковали. Каменными топорами.

Го не стал отвечать на юмор. Он все вертел в руках находку.

Марсианский рельс заметно отличался от своего земного собрата. Был он легче, уже, ниже, имел частые боковые вырезы. Но его функция представлялась совершенно очевидной. И в любом случае, даже не будь всего этого, сам факт обнаружения металлической детали, безусловно, инженерного назначения, являлся очередной сенсацией Марса. Причем наиболее значительной из всех, уже состоявшихся.

— Рельс, несомненный рельс, — бормотал Го. — Эй, американец! У меня глупый вопрос. Скажи, до нас и в самом деле никто не прилетал на Марс, а?

— В самом деле, — серьезно ответил Эдвин. — По крайней мере — с Земли.

Он взял рельс из рук Го и смахнул пыль с поверхности отлома.

— Вот, полюбуйся. Очень характерная зернистость. Рельс отлит из чугуна.

— Ну и что?

— Рельсы у нас давным-давно делают из стали, вот что.

— А раньше, в старые времена? В век паровых машин?

— Да, тогда делали рельсы из чугуна. Но я не могу представить, как и каким образом в век пара кто-то мог изготовить такой чудной рельс, тайком доставить его на Марс и сохранить все это дело в тайне. Капитан Немо?

— Железная логика, — сказал Григорий.

— Чугунная, — буркнул Го. — Невероятно. Марсианский рэйлвэй! С ума сойти…

* * *

А дома их поджидал очередной сюрприз. Как только закончилась процедура дезинфекции, чрезвычайно довольный собой Венсан без лишних предисловий предложил взглянуть на подземелье, в которое они так безуспешно пытались попасть.

— Взглянуть? Каким образом?

— С помощью оптоволоконной техники, месье. В рем-комплекте нашелся гибкий кабель со световодом. Ну я и пропустил его в буровую трубу. Предупреждаю: видимость плохая, света мало. И пучок очень узкий.

— Но что-то же видно?

— О, конечно, конечно.

— Так давай же, давай.

Все быстро расселись так, чтобы сквозь прозрачные двери можно было видеть какой-то из компьютеров центрального отсека.

Венсан включил изображение. Сначала миниатюрный объективчик смотрел вертикально вниз. Оказалось, что бурильная машинка «Спэрроу» просверлила свод обширной полости. Ее пол едва различался в слабом потоке света. До него было метров шесть. Возможно, и больше, поскольку с потолка обрушилась часть породы, образовавшей большую кучу. Из осыпи торчала выпавшая часть буровой трубы.

— Очень интересно. А еще что-нибудь покажешь?

— А как же.

Ловкие пальцы пробежались по клавиатуре. В ста сорока метрах ниже «Спэрроу» объектив повернулся. Экран при этом сделался совсем черным.

— К западу находится обширное пустое пространство, — пояснил Венсан. — Ничего не видно.

— Так верти дальше! Без театральных пауз.

— Верчу, верчу. Теперь наше око обращено к северу. С этой стороны стена довольно близко. Смотрите, какая она ровная! Прелесть, а не стена!

— Да какая ж ровная? — не согласился Григорий. — Она вогнутая. Типичная внутренность цилиндра.

— Я говорю о структуре поверхности.

— Поверхность — это да. Прелесть, а не поверхность. Умелые тут были синантропы.

Прелесть, а не стена выглядела достаточно неряшливо. Некогда ее покрытие отличалось высочайшим качеством, было и гладким, и приятным для глаза. Но времена эти давно миновали. Слой незнакомого материала, игравшего здесь роль штукатурки, во многих местах вспучился, покрылся зеленоватыми пятнами, кое-где отслоился и свернулся, свисая грязными сосульками. Тем не менее само наличие такого покрытия, одинаковый угол кривизны и наклона стены по всей видимой ее длине, проступающие очертания прямоугольных каменных блоков и многие другие, более частные признаки, — все это неопровержимо свидетельствовало об искусственном происхождении подземелья. Точнее, подмарселья.