Но я не воспринимала все всерьез, сомневаясь, что Оливер приведет домой знакомить дочь гангстера с мистером и миссис Касл. Даже в компании своих друзей он то хвалился мной, то чувствовал себя не в своей тарелке, будто я сейчас достану складной нож и кого-нибудь зарежу.

Впрочем, пару раз у меня даже было искушение. Кого-то из друзей Оливера я знала и раньше – миры тусовок, криминала и богатых чикагских наследников нередко пересекаются.

Не все они были так уж плохи. Но некоторые из потенциальных представителей высшего общества вызывали у меня желание проколоть себе барабанные перепонки, лишь бы не слышать их идиотизма.

А еще я слегка охренела, когда Оливер признался мне в любви спустя всего пару недель. Он назвал меня богиней, ангелом, единственным настоящим человеком на земле.

Это было стремно, потому что я ни разу не ангел.

Он говорил, что мы родственные души, но для меня Олли просто был очередным парнем. Иногда с ним было весело, иногда он был неплох в постели, но я считала Касла не более чем бойфрендом, но никак не лучшим другом и тем более родственной душой.

Мне казалось, что Оливер совсем меня не знает, а лишь любит какую-то вымышленную Аиду в своей голове.

Я несколько раз пыталась с ним порвать, но он преследовал меня тут и там, находя на каждой вечеринке, умоляя вернуться. Однажды он даже прилетел на Мальту, чтобы сделать мне сюрприз. Оливер умеет быть убедительным. Он красив, учтив, хорош в сексе. В периоды, когда у меня долго не было любовника, упасть обратно в его объятия казалось чертовски заманчивой идеей.

Но я знала, что рано или поздно нам придется расстаться. Потому что если он действительно меня любил, то я не могла долго тянуть с этим, не испытывая ответных чувств.

В конце концов я бросила его так жестоко и окончательно, как только смогла. Надеясь, что он, наконец, все понял.

Сразу после этого мне пришлось на какое-то время превратиться в затворницу – никаких вечеринок, ужинов, танцев и даже гребаного боулинга, потому что я знала, что Оливер будет высматривать меня, снова пытаясь «случайно столкнуться».

Мне пришлось заблокировать его всюду и даже сменить номер. И, наконец, спустя месяцы сообщений, цветов, пропущенных звонков и даже гребаных писем, Оливер пропал. Он пропал почти на целых два месяца. Поэтому увидеть его снова на вечеринке в честь помолвки было потрясением. А затем снова – на вечере сбора средств.

Но это самая неприятная встреча из всех. Потому что как, собственно, Оливер вообще узнал, что я здесь? Раздобыл мое расписание?

– Оливер, – прерываю я его, – уймись, на хрен. Прекрати меня преследовать.

Касл делает обиженное лицо. Как будто он огромный щенок, которого я продолжаю пинать.

– Я не преследую тебя, Аида. Я навещаю младшую сестру Маркуса. Обещал сводить ее на обед в честь ее дня рождения.

Хм. Возможно. Впрочем, попытка заставить меня ревновать довольно жалкая.

– Ладно, верю, но тебе все же стоит прекратить пытаться завязать со мной беседу везде, где я появляюсь. Мой муж слегка ревнив, если ты не заметил.

– Я прекрасно знаю, каков Кэллам Гриффин, – отвечает Оливер сквозь сжатые зубы. – Этот заносчивый, высокомерный кусок дерьма и его грязные деньги. Без обид, – добавляет он, вспоминая, видимо, что мои деньги такие же «грязные». Или о том, что говорит о моем муже.

– Поверить не могу, что каждую ночь он лапает тебя своими холодными руками, – говорит Оливер, и его глаза лихорадочно блестят. – Как это, на хрен, случилось, Аида? Как он смог заставить тебя влюбиться, а я – нет?

От этого мне действительно становится немного не по себе. Я не влюблена в Кэллама. Жестоко заставлять Оливера так думать.

– Это не было… это не… – Я облизываю губы. – Дело не совсем в любви.

– Я так и знал, – выдыхает Оливер. – Понял это, как только осознал, что это за семья. Это гребаная мафия, прямо как вы.

Я вздрагиваю. Я никогда не выдавала Оливеру наших тайн. Но это и не секрет, что Галло были чикагскими гангстерами на протяжении последних шести поколений.

– У наших семей особые… отношения. Думаю, ты согласишься, что мы с Кэлламом гораздо лучше подходим друг другу в культурном плане. Так что нет смысла…

– Это хрень, – прерывает меня Оливер низким и резким голосом. Он пытается взять меня за руки, а я убираю их, словно мы играем в игру. – Я знаю, что они заставили тебя. Знаю, что ты вернулась бы ко мне, Аида…

– Нет, – резко отвечаю я. – Мы бы не были вместе. И никогда не будем. Не важно, с Кэлламом я или нет.

– Посмотрим, – говорит Оливер, пристально глядя на меня.

Я собираюсь подняться. Я определенно опаздываю – Несса ждет меня уже по меньшей мере минут десять. Но Оливер хватает меня за талию, опуская обратно на скамейку. Он крепко держит меня, глядя мне в глаза.

– Я знаю, что ты чувствуешь ко мне, Аида, – говорит он. – Хочешь ты признать это или нет.

Он опускает взгляд на мою грудь, где сквозь футболку торчат соски.

– Это не… На этой скамейке чертовски холодно! – начинаю кричать я.

Оливер затыкает меня, целуя жестко и мокро.

Я отталкиваю его как можно быстрее, вскакиваю со скамейки и тут же снова спотыкаюсь на этой дурацкой лодыжке.

– Даже не думай! – говорю я, вытягивая руку, чтобы остановить мужчину, когда тот тоже пытается встать. – Мне пора возвращаться. Не иди за мной. Не звони мне. И совершенно точно больше меня не целуй, блин.

Оливер не отвечает. Он просто стоит там, нахмурив брови и засунув руки в карманы.

Я ковыляю обратно в направлении машины, наступая на здоровую ногу и кипя от злости из-за этой встречи.

Я в ярости, что он меня поцеловал! Может, моя свадьба с Кэлламом была и не совсем настоящей, но я не готова к изменам. И уж точно не с Оливером, который уже начинает меня пугать.

Когда я прихожу на стоянку, вижу Нессу, стоящую на тротуаре с сумкой, перекинутой через плечо.

– Где Джек? – спрашиваю я.

– Машина стоит там. – Несса указывает на ближайшую стоянку. – Но она заперта и пуста.

Я достаю свой телефон, чтобы отправить Джеку сообщение с чем-нибудь вежливым и простым – например, с одним из тех желтых эмоджи со средним пальцем. Но тут он возникает рядом со мной со словами:

– Вы готовы ехать?

– Да! – мило говорит Несса.

– Уже двадцать минут как готовы, – вру я. – Где ты был?

– Ходил отлить, – отвечает Джек.

Он