Стибру не надо было повторять дважды, он кинул лист в огонь и нервно вытер дрожащие руки о штанину. Камил Ронштеттер ударом ноги загнал в костер остальные бумаги — мало ли что: а вдруг какие–нить детишки натолкнутся на эту дрянь. Потом вся троица быстро удалилась от опасного места. Бесценный памятник письменности темных веков горел ярким, высоким пламенем. Несколько минут тихим шепотом переговаривались чернеющие в огне века. А потом пламя погасло и тьма египетская покрыла землю и темные века.

Глава 4

Хувенагель, Доминик Бомбаст — род. в 1239, разбогател в Эббинге, осуществляя широко поставленную торговлю, и осел в Нильфгаарде; пользовался благорасположением предыдущих императоров; во времена Яна Кальвейта возведен в бургграфы и назначен управляющим соляными копями в Венендале, а в награду за заслуги получил должность невойгенского старосты. Верный советник императора, Х. пользовался его благоволением и принимал участие во многих общественных акциях. Умер в 1301. Будучи в Эббинге, вел широкую благотворительную деятельность, поддерживал неимущих и страждущих, основывал сиротские дома, лечебницы и детские приюты. Выдавал на них немалые суммы. Большой поклонник изящных искусств и спорта, основал в столице театр драмы и комедии, а также стадион, оба — его имени. Считался образцом справедливости, порядочности и купеческой честности.

Эффенберг и Тальбот. Encyclopaedia Maxima Mundi, том VII

— Фамилия и имя свидетельницы?

— Сельборн Веда. То есть, простите, Жоанна.

— Профессия?

— Различные услуги.

— Шутить изволите? Напоминаю свидетельнице, что вы вызваны в имперский трибунал в ходе процесса о государственной измене! От ваших показаний зависит жизнь множества людей, поскольку карой за измену является смерть! Напоминаю вам также, что сами вы стоите перед трибуналом отнюдь не по собственному желанию, а приведены из цитадели, из места изоляции, а вернетесь ли вы туда или выйдете на волю, зависит, в частности, от ваших показаний. Трибунал позволил себе столь долгую тираду, дабы показать свидетельнице, сколь неуместны в данном деле всякого рода водевильчики и шутовство. Они не только безвкусны, но и грозят весьма серьезными последствиями. Даю полминуты на обдумывание. Затем трибунал задаст вопрос вторично.

— Я готова, уважаемый господин судья.

— Извольте обращаться к нам «Высокий трибунал». Ваша профессия?

— Я чую, Высокий трибунал. Но в основном оказываю услуги имперской разведке, стало быть…

— Прошу давать ответы конкретные и краткие. Когда трибуналу понадобятся более пространные пояснения, трибунал их попросит. Трибуналу известен факт сотрудничества свидетельницы с секретными службами империи. Однако прошу сообщить для протокола, что означает определение «чую», которое вы использовали в качестве характеристики своей профессии?

— У меня чистое ВДВ, то есть внечувственное дистанционное восприятие, или чистое пси первого рода без ВПК — возможности психокинеза. Иначе говоря, Высокий трибунал, вещи передвигать я не могу, но могу слышать чужие мысли, беседовать на расстоянии с чародеем, эльфом или другой «чующей». И мысленно передать приказ, то есть принудить кого надо сделать то, что я хочу. Могу также прорицать, но только в усыпленном состоянии.

— Прошу занести в протокол, что свидетельница Жоанна Сельборн является псионичкой, обладающей способностью внесенсорной перцепции. Она телепатка и телеэмпатка, способная под гипнозом к предсказаниям, но не имеет способности к психокинезу. Трибунал напоминает свидетельнице, что использование магии и парасенсорных способностей в данном зале сурово запрещено. Продолжим слушание. Когда, где и при каких обстоятельствах свидетельница оказалась причастной к делу особы, выдающей себя за Цириллу, княжну Цинтры?

— О том, что это какая–то Цирилла, я узнала лишь в тюряге… То бишь в месте изоляции, Высокий трибунал. Во время следствия. Когда мне разъяснили, что она — та самая, которую при мне называли Фалькой или цинтрийкой. А обстоятельства были такие, что их надо по порядку выложить, для ясности, стало быть. А было так: подцепил меня в корчме в Этолии Дакре Силифант, ну, вот тот, что там сидит…

— Прошу запротоколировать: свидетельница Жоанна Сельборн указала на обвиняемого Силифанта без принуждения. Продолжайте.

— Дакре, Высокий трибунал, вербовал ганзу… Ну, стало быть, вооруженный отряд. Сплошь чумные мужики и бабы… Дуффицей Крель, Нератин Цека, Хлоя Штиц, Андрес Верный, Тиль Эхрад. Сейчас уже ни одного в живых нету, Высокий трибунал… А из тех, что выжили, большинство здесь, вон — под стражей сидят…

— Прошу сообщить точно, когда имела место встреча свидетельницы с обвиняемым Силифантом.

— В прошлом году это было, в августе, да, где–то под конец, точно не помню. Во всяком случае, не в сентябре, потому что тот сентябрь, ого–го, надолго мне запомнится! Дакре, который где–то выведал обо мне, сказал, что ему в ганзу нужна чующая, такая, что чар не боится, потому как придется с чародеями дело иметь. Работа, добавил он, для императора и Империи, к тому же хорошо оплачиваемая, а командовать ганзой будет не кто иной, как лично Филин.

— Говоря о Филине, свидетельница имеет в виду Стефана Скеллена, имперского коронера?

— Его, его. А как же.

— Прошу запротоколировать. Когда и где свидетельница столкнулась с коронером Скелленом?

— А тоже в сентябре. Четырнадцатого, в Рокаине. Рокаин, Высокий трибунал, это приграничная крепостишка, что торговый путь из Мехта в Эббинг стережет, а также в Гесо и Метинну. Именно туда привел нашу ганзу Дакре Силифант. В пятнадцать коней. Так что всего нас вместе было двадцать и два, потому как остальные уже в Рокаине стояли, готовые, под командой Оля Харшейма и Берта Бригдена.

* * *

Деревянный пол загудел под тяжелыми сапожищами, зазвенели шпоры, забряцали металлические пряжки.

— Приветствую вас, господин Стефан.

Филин не только не встал, но даже не снял ног со стола. Только махнул рукой, жестом большого хозяина.

— Наконец–то, — сказал он ядовито. — Долго ж ты заставил себя ждать, Силифант.

— Долго? — рассмеялся Дакре Силифант. — Очень мило! Вы, господин Скеллен, дали мне четыре недели на то, чтобы собрать для вас и привести сюда больше дюжины самых отъявленных молодцев, каких породила Империя с окрестностями. Да чтобы привести такую ганзу, какую соорудил я, и года мало! А я обернулся в двадцать два дня. Похвалить бы следовало, а?

— С похвалами–то воздержусь, — холодно сказал Скеллен, — до поры до времени, пока твою ганзу не осмотрю.

— А хоть бы и сейчас. Вот мои, а теперь ваши, господин Скеллен, порученцы: Нератин Цека и Дуффицей Крель.

— Привет, привет. — Филин наконец решил встать, встали и его адъютанты. — Познакомьтесь, господа… Берт Бригден, Оль Харшейм.

— Мы знакомы. — Дакре Силифант крепко пожал руку Олю Харшейму. — Мы под старым Брайантом контру в Назаире давили. Весело было, а, Оль? Ух, весело! Кони выше бабок в крови ходили. А господин Бригден, если не ошибаюсь, из Геммеры? Из карателей? Ну, стало быть, будут в отряде знакомцы! У меня там несколько карателей уже есть.