– А-а-а-а, Ману! Отличный мужик, хороший товарищ!

– Ману? Мануэль? Сокращенное от Эманнуэль?

Николай Игнатьевич кивнул.

– Кто он вам? Откуда знакомы?

– Воевали вместе.

Феликс склонился, заглядывая в безмятежно-прозрачные голубые глаза, и тихо произнес:

– Где?

Но ответа не получил. Николай охотно вспоминал, каким отличным боевым товарищем был Ману, но напрочь отказывался говорить, где и когда они вместе воевали. То же самое получилось и со вторым снимком. Себя он на групповом фото показывал, вот – второй справа, но когда речь заходила об остальных людях, Николай моментально уплывал в какой-то свой, далекий, туманный мир.

От булькающих на плите кастрюль потянуло куриным супом и вареной картошкой. Феликс наблюдал за человеком, но никакой реакции на уютные, аппетитные запахи домашней еды не увидел. Поняв, что больше он ничего не добьется, Феликс убрал снимки в карман пиджака, достал мобильный телефон и вышел из кухни, набирая номер. Вскоре из прихожей донеслось:

– Володя, здравствуй. Есть одна просьба. Мне нужна хорошая психиатрическая клиника… Нет, не мне лично, я пока еще держусь. Знакомому одному плоховато. Хорошо бы его сегодня из дома забрать, а то присмотреть даже некому. Да-да, сейчас все скажу. Карта его со всеми диагнозами в военном госпитале по месту жительства… Нет, туда не стоит, я общался с завотделением, там ему вряд ли чем-то помогут, нужна клиника получше. Ага, давай пиши, диктую…

Пока он называл домашний адрес Николая и адрес госпиталя, Алевтина с Ариной накрыли на стол, а Сабуркин с Герой помогли хозяину переместиться поближе. И тот молча принялся за еду. Закончив, Феликс вернулся на кухню, оценил обстановку и сказал:

– Гера, Арина, останьтесь здесь, дождитесь Володю с врачами, а мы пойдем в офис. Я предупредил, что здесь будут мои сотрудники.

– Хорошо, Феликс Эдуардович, – кивнула девушка. – Я тут приберусь немного, ладно?

– Если не затруднит.

Феликс с Алей и Валентином ушли. Молодые люди остались вместе с Николаем Игнатьевичем. Он съел все до крошки, вымыл за собой тарелки и пошел в комнату, где улегся на тахту и моментально заснул. Вел он себя так, словно находился в квартире совершенно один.

– М-да, дела, – Гера присел за стол и подпер кулаком подбородок, – вот так сойдешь с ума и не заметишь.

– С горем не каждый может справиться, даже сильный военный. Есть будешь?

– Супа бы поел, вкусно очень пахнет.

Арина взялась наливать в тарелку суп, нарезать хлеб, а Гера рассеянно смотрел на тоненькую фигурку в длинном зеленом наряде, на то, как ловко и плавно она двигается. Только теперь он обратил внимание, что по ткани цвета березового листа идет этнический рисунок на полтона светлее. И неожиданно сам для себя сказал:

– Красивое платье, тебе очень идет.

– Спасибо, – без намека на кокетство ответила девушка, – это Феликс Эдуардович выбирал. Он нам тогда с Алевтиной целый гардероб заказал. Такие чудесные вещи, даже жалко носить.

– Чего жалеть, это всего-навсего одежда.

Арина поставила перед ним дымящуюся тарелку. Гера съел пару ложек и произнес задумчиво:

– Все из головы не выходят слова Феликса.

– Какие? – Девушка присела напротив и с интересом посмотрела на парня.

– О том, что большинство людей живут как во сне, а у нас есть шанс проснуться.

Брови девушки удивленно приподнялись.

– Когда он это говорил?

– Да по дороге от госпиталя. Ты разве не слышала? Рядом вроде стояла.

– Ничего он такого не говорил…

– Как не говорил? Целую речь толкнул! Я сказал глупость, что-то вроде: почему бы здесь не оказаться какому-то цирковому уродцу, а он…

– А он ответил, что почему бы и нет и что ты прав, – подхватила Арина.

– Ну и?

– И – что?

– После что Феликс сказал?

– Ничего, – пожала плечиками девушка. – Он взял твои очки, подержал в руке и надел тебе их обратно на нос. А потом мы пошли дальше, домой к Николаю Игнатьевичу.

Гера оторопело уставился на нее. Потом тряхнул головой, словно отгонял наваждение, и принялся за еду.

На подходе к агентству Феликс опять краем глаза заметил уже хорошо знакомую черную машину, крутившуюся неподалеку от особняка.

– Никак не угомонятся, – произнес он, ни к кому не обращаясь.

– Где? Кто? – Валентин покрутил головой, глядя по сторонам.

– Да сектанты эти, – Феликс указал подбородком в сторону уезжающего авто. – Прямо целую слежку за нашим офисом установили.

Алевтина прищурилась, разглядывая машину.

– А чего хотят, что за интерес?

– Особняк они наш хотели, похоже, до сих пор хотят так, что покоя душевного никак не обрящут. Сам их думал припугнуть, но и без них дел навалом, натравлю, пожалуй, на эту неугомонную богадельню Мухина. Кстати, что-то он давно не заходил, прямо пусто без него в агентстве.

– Преступников небось ловит, – Валентин подошел к ограде и просунул руку сквозь прутья, нащупывая задвижку. – Служба, она ведь и опасна, и трудна.

– На днях заявится, вот увидите, – с уверенностью сказала Алевтина. – Всех злодеев вокруг тещи передушит и нарисуется.

– Подождем, все равно не горит.

Алевтина с Сабуркиным зашли на территорию и направились ко входу в особняк, а Феликс подошел к своей «Ауди», открыл переднюю дверь, сел на сиденье и достал из бардачка контейнер для контактных линз. Освободив, наконец, глаза, он с добрую минуту моргал, пытаясь избавиться от мутной пелены. Затем убрал контейнер с линзами обратно в бардачок, прихватил черные очки, мысленно пообещав никогда больше с ними не расставаться, и вышел из машины.

В секретарской пахло кофе, из кухни доносилась возня Никанора – он варил Алевтине с Валей запоздалые «кофия». Они же сидели за секретарским столом и делились впечатлениями от визита в госпиталь и на квартиру Николая Игнатьевича.

– И как теперь с женщиной той быть? – спросил Валентин вошедшего Феликса. – С приемщицей, которая нам заказала это расследование?

– Да, – подхватила Алевтина, – дело мы, получается, сделали, нашли ее героя, дальше-то чего?

– Расскажем все как есть, дадим адреса места жительства и клиники. Дальше ей решать.

Положив очки на стол, Феликс прошел на кухню к Никанору.

– Разнюхал кольцо?

– Разнюхал, – проворчал старик, разливая кофе по кружкам. – Тот же самый аспид в чистом виде.

– Да? – Феликс прислонился к дверному косяку. – Как интересно. Наш отравитель повторился.