– Ну-ну, поплачь. Это нужно.  А то ты меня пугала своим молчанием.

И я плакала, как никогда в жизни, громко и навзрыд. Так, что чуть не устроила потоп. С каждой выпущенной слезой на душе становилось все легче и легче.

***

Ваня баловал меня несколько дней, как настоящую принцессу, а я потихоньку отходила от того, что произошло. И пусть я была ужасно расстроена и поражена случившимся, я не жалела, что поступила так. Неважно, сколько людей вокруг меня превратятся в монстров, главное – самой оставаться человеком.

На третий день после происшествия Ваня осторожно рассказал:

– Лиза может сесть за дачу заведомо ложных показаний.

Я представила бывшую подругу в тюремной робе, и этот образ пробрал меня до дрожи.

– Надеюсь, ее припугнут условкой.

– Условкой точно отделается Анастасия. Это уже все понимают. А вот насчет Лизы все может повернуться иначе. Те же силы, что спасут твою влиятельную клиентку, могут специально потопить девушку.

И почему так несправедливо? Некоторым людям лечиться надо, а уже потом в народвыходить. Но они не просто тихо болеют, они активно портят жизнь другим.

– Я могу что-то сделать, чтобы смягчить приговор Лизе? – спросила я, и Ваня помрачнел.

– Все еще думаешь о ней? Другая озлобилась бы.

– Мне не станет лучше, если Лизе будет туго

– Но она столько плохого тебе сделала.

– Знаешь, Вань, я ее все равно помню хорошей. – Я обхватила колени руками, глядя прямо перед собой. – Как она бабкино кольцо в ломбард сдавала, чтобы нам было что есть в тяжелые дни. Как она меня от стаи бродячих собак отбивала новой сумкой, на которую копила полгода. Растерзали псы вещь в лохмотья, а она беспокоилась, не ушиблась ли я. Вот такой я ее знаю.

– Люди меняются. – Ваня обнял меня, и некоторое время мы просидели в тишине.

– Мне надо уехать завтра в другую область. Не найдешь себе приключений без меня?

– Из квартиры и носа не покажу.

– Может, в мою переедешь? Квартира давно ждет хозяйку.

– Спасибо за предложение, но мне пока хочется побыть в комфортной обстановке. – Я положила голову Ване на плечо. – Но потом я обязательно подумаю над этим, так и знай.

– Ловлю на слове!

На следующий день Ваня уехал спозаранку, а я нашла завтрак для меня на кухне. Ну не прелесть ли?

Мой наставник говорил, что вселенная любит равновесие. Кажется, мне наконец-то стало прилетать добро за все те испытания, которые мне довелось пройти.

Звонок в дверь вызвал улыбку. Вчера Ваня уехал к клиенту и вот так вот с курьером прислал мне цветы. Интересно, что на этот раз?

Я смело и широко открыла дверь, даже не посмотрев в глазок, и застыла.

Монстр тут.

Безжизненные глаза, в точности как много лет назад, а вот буйную шевелюру время не пощадило – пропололо грядку. Но, даже зацепившись за смешную деталь и стараясь в красках преподнести их в воображении, я не могла сделать вдох.

Очень плохой знак. Ужасно плохой.

Я потянула на себя дверь, и корявые пальцы схватились за нее, потянули обратно.

– Идем со мной на шоу, – приказал он, как и всегда приказывал.

Монстр никогда не просил.

Я еще раз рванула дверь на себя, и он выставил ногу вперед. Коснулся моей ноги, и меня будто парализовало на миг. А потом мир поплыл предвестником беды: паническая атака подбиралась ко мне, кружа мир, перехватывая воздух, посылая дрожь по непослушному телу.

А потом тревога захлестнула меня с головой, скручивая тело в тугой узел. Я выпучила глаза, вцепилась в дверной косяк и чувствовала, как спускаюсь по нему. Прошлое в один миг разделалось с моей психологической подготовкой, со всем опытом и душило меня картинками.

Миг – и меня вывернуло наизнанку, оставляя с такой любовью приготовленный завтрак на пороге.

А я думала, что избавилась от панических атак. Что уже не боюсь мужчин!

– Млин, ботинки чуть не загадила. Больная, что ли? – донеслось до меня сверху.

И этот голос, особенно его направление на меня, просто раздавил меня в один миг. Живот скрутило судорогой, руки зачесались, голову повело.

Надо обнять колени и не вставать, тогда он успокаивается. Не смотреть на него, не говорить, а еще лучше не дышать.

Да-да-да, тогда, может быть, он уйдет.

– Опять фокусы показываешь? А ну, вставай! Я сюда не развлекаться пришел: без тебя не платят. Обещала пойти на шоу – пошли.

И схватил меня за ворот сзади, сгреб одежду рукой, будто шкуру у щенка на загривке, и потащил вверх.

Главное – не потерять сознание. Только не это!

Если он сделает со мной что-то снова, когда я взрослая, я этого не выдержу.

Только бы устоять. Но как, когда голова взрывается вспышками боли, а из кишок будто вяжут свитер?

Я еле-еле контролировала свое дыхание, а этот монстр тащил меня куда-то.

Лифт. Вдох-выдох.

Этажи мигают, а мне все сложнее дышать.

Но я не могу сдаться. Не могу. Только не тогда, когда я нашла любовь и смогла спокойно быть рядом с мужчиной.

Я выросла. Никто не смеет издеваться надо мной и унижать меня.

Вдох-выдох.

– О, да ты выросла! – вдруг похабно заметил монстр и шлепнул меня по пятой точке.

Бах.

Этот удар прошиб меня насквозь. Легкие словно раскрылись, наполнились воздухом. Живот отпустило, голову прояснило. Меня такая злость взяла, что я резко выпрямилась, развернулась и со всего размаху треснула монстра по голове.

Не знаю, что мне помогло это сделать. Может, наступила точка кипения. Может, я поверила в свои силы. Может, потому, что я представила образ Вани и испугалась, что если меня парализует, а этот монстр что-то сотворит, то я больше не смогу смотреть ему в глаза.

Я не позволю больше так с собой обращаться. Никогда. Никому. Ни за что.

Монстр выпучил глаза в ответ на удар меж рогами и даже присел.

– Ошакалела совсем? – Брови мужчины изогнулись волной.

Он поднял руку, замахнулся, а я не стала ждать исхода – двинула ему между ног.

Монстр согнулся пополам, завыл, как самая жалкая собачонка, а потом глухо зарычал, как разозленный зверь.

– Девка! – И двинул мне ногой в живот.

Адская боль разрослась из центра тела и пошла волнами, пронзая сознание. Я не помню, как оказалась на полу, очнулась, когда меня за волосы волокли из лифта.

Монстр будто размножился, становясь несколькими ожившими страхами. Я сжалась в комок, вспоминая, что похожее уже было. Наливной пол первого этажа чудился старым паркетом, который я пересчитывала позвоночником. Лампы в навесном потолке – старой люстрой, что звенела от криков.