«Да, мой Ипполит, я ненавижу их[45]всех. Для одного тебя существует моя нежность, моя любовь… Они должны видеть отчаяние, в котором я пребываю, будучи лишенной возможности видеть тебя так часто, как мне сего хочется. Ипполит, я убью себя! Я предпочитаю покончить с жизнью, которая превратится в обузу, если не может быть посвящена тебе. Увы, что я сделала этим чудовищам, но им придется туго, я никогда не стану жертвой их зверств.

… О, как бы они ни терзали меня, они никогда не разлучат меня с моим Ипполитом; мой последний вздох будет о нем.»

Осознав, что его дальнейшее пребывание в армии не имеет смысла, Ипполит Шарль подал в отставку. Известно, что Жозефина еще до замужества, пользуясь своими связями, помогала различным финансистам заключать контракты на поставки в армию, получая за это от них известную мзду. Став женой Бонапарта, она развила еще более активную деятельность в этом направлении, чем в полной мере пользовался Шарль. Известно, что право на поставки фуража для Пиренейской армии получили Амлен и «Компания Лагранж». При содействии Шарля контракты на поставки в Итальянскую армию достались компании его земляков, трех братьев Боден, как следует вознаградивших его. Выйдя в отставку, он получил должность в этой компании и долго занимался сим в высшей степени прибыльным делом. Несколько позднее Шарль купил себе очень доходное поместье на родном юге; когда армия Бонапарта вошла в Испанию, он появился там, опять-таки по делам, связанным с поставками. Шарль продал имение, но купил себе роскошный замок. Умирая, он завещал наследникам сжечь письма Жозефины к нему, его личное дело в военном министерстве не сохранилось. Лишь волей случая некоторые из писем уцелели и были обнаружены историком Астье лишь в двадцатом веке.

Примирение между супругами состоялось, Наполеон еще не мог полностью освободиться от чар креолки, но она продолжала тайно встречаться с Шарлем. Генерал был полностью занят то предполагаемым планом высадки французской армии на Британских островах, то, когда эта идея была сочтена несвоевременной, попыткой подрыва связи Англии с богатейшей колонией, Индией, путем завоевания Египта. Хитрая Жозефина начала осознавать все выгоды положения жены национального героя, и будто бы подчинилась воле мужа, став более послушной. Тем не менее, она не порывала связей с первыми лицами Директории, — естественно, в первую очередь с Баррасом, регулярно посещая интимные ужины с ним в отсутствие супруга, вынужденного выезжать в Бретань, с военным министром Шерером и прочими влиятельными персонами. Когда был окончательно решен вопрос о египетской кампании, она даже выехала в Тулон проводить мужа и пообещала позднее отправиться к нему, когда французская армия закрепится в Египте.

После отплытия супруга 19 мая 1798 года, Жозефина отправилась на воды на курорт Пломбьер в Лотарингии, имевший со времен римских завоевателей очень неплохую репутацию по лечению женских заболеваний, в частности, бесплодия. Клан Бонапартов напрямую ставил ей в вину отсутствие детей, и она попыталась отделаться от их претензий. Всего через четверо суток после отплытия из Тулона Наполеон отправил в Неаполь фрегат «Помона», который должен был забрать его супругу оттуда. Этот корабль уже сыграл когда-то свою роль в жизни молоденькой Розы Таше де Лапажери, сопровождая судно, на котором она в далеком 1779 году плыла с Мартиники во Францию. Но, когда фрегат прибыл в Неаполитанскую бухту, оказалось, что Жозефина не может прибыть туда по причине серьезной травмы.

Хотя все ее пребывание на курорте было ограничено посещением целебного источника и отправкой множества писем с курьером в Париж, не похоже, чтобы она сильно тосковала. Если ранее сочинение писем мужу было прескучнейшим занятием, теперь ее отношение к нему изменилось. Вот что она пишет «моему дорогому Баррасу»:

«…я просила вас сообщить мне новости о вас и переслать весточку от Бонапарта, как только вы получите что-то. Я настолько подавлена разлукой с ним, что не могу преодолеть свою печаль. … брат его, которому он пишет так часто, ведет себя столь отвратительно, что я всегда чувствую себя не в своей тарелке, когда пребываю вдали от Бонапарта».

Несколько позже она извещает его:

«Я прилагаю письмо для Бонапарта, каковое я прошу вас немедленно отослать ему. Я буду направлять все письма ему через вас и умоляю вас проследить, чтобы они отплывали в Египет как можно быстрее. Вы знаете его и понимаете, насколько он будет расстроен, регулярно не имея новостей от меня. Последнее письмо, полученное от него, было чрезвычайно нежным…. Он говорит, что я должна присоединиться к нему как можно скорее, и я спешу завершить свое лечение, чтобы побыстрее отправиться к Бонапарту. Я чрезвычайно люблю его, невзирая на его небольшие недостатки».

20 июня Жозефина сидела в своей комнате на третьем этаже курортного пансиона и самым добродетельным образом подрубала косынку, которой повязывала себе голову, принимая ванны. Находившаяся на балконе приятельница, мадам де Камби, позвала ее на балкон, дабы взглянуть на пробегавшую мимо собачку. Жозефина выбежала на балкон, ветхая конструкция не выдержала, и обе женщины упали с высоты 5 метров. У мадам де Комби была сломана щиколотка, а Жозефина ужасно ушибла ту часть своего тела, которую Наполеон называл у нее «самой красивой на свете». Началось лечение пиявками, компрессами из камфары, винного спирта и картофельного пюре. Естественно, Жозефина отказалась ехать в Египет, к тому же кампания там начала складываться неудачно. 1 августа англичане под командованием адмирала Нельсона разгромили французский флот в Абукирской бухте. Но Наполеон испытал и нечто вроде личной катастрофы. За два дня до знаменитой битвы пирамид полководец прогуливался с генералом Жюно, и тот рассказал ему о связи Жозефины с Ипполитом Шарлем. Причем это подтвердил генерал Бертье, которого Наполеон подозвал к себе. Неизвестно, почему Жюно поступил таким образом, полагают, по наущению членов семьи Бонапарт. После этого, ударив себя кулаком по лбу, Наполеон набросился на своего друга Бурьена.

— Если бы вы заботились обо мне, вы бы рассказали мне все, что я только что услышал от Жюно! Вот он — настоящий друг… Жозефина! А я — за шестьсот лье от нее. Развод — да, развод — я хочу открытый и громкий развод! Я не желаю быть посмешищем Парижа. Я напишу Жозефу и официально заявлю о разводе, — Бурьен предпринял попытку успокоить его и напомнить, что ему следует думать о своем будущем и своей славе.

— Моя слава! Я люблю эту женщину так, что отдал бы что угодно, лишь бы то, что сказал мне Жюно, оказалось неправдой.

Двумя днями позднее Бонапарт написал брату из Каира, в надежде, что вернется в Париж через пару месяцев:

«Покров сорван… Прискорбно, когда одно и то же сердце разрывается такими противоположными чувствами по поводу одной особы… Устрой так, чтобы к моему возвращению было готово какое-нибудь поместье, или под Парижем, или в Бургундии. Я хочу на эту зиму сделаться затворником. Мне необходимо побыть одному. Я устал от величия, все мои чувства иссохли. Я больше не забочусь о своей славе. В двадцать девять лет я исчерпал все. Для меня не осталось ничего, кроме того, чтобы сделаться совершенным эгоистом… Я намерен сохранить свой дом в Париже и не дам никому заполучить его».