– Солдаты вошли в город и убили всех мужчин, живущих в вашем городе, – продолжал Дронго.

– Всех, – подтвердила она, – они убили всех. Застрелили моего отца, связав ему руки, чтобы он не мешал им убивать моего старшего брата. Младший попытался убежать, но они его тоже догнали. Они убили всех троих.

– А потом они пришли к вам домой… – Ему было физически больно говорить эти слова, но он понимал, что если не сумеет сказать их сейчас, то вообще ничего и никогда не скажет.

– Пришли, – отрешенно повторила она.

– Что было дальше? Вы можете сказать, что было дальше?

Она наконец повернула голову, и он увидел ее глаза. В них была такая боль, что он даже вздрогнул.

– Они убили маму. Она просила не трогать меня, и они ее убили.

– Дальше. – Он презирал себя за боль, которую причинял этой несчастной молодой женщине.

– Потом я… не помню…. не помню… Они сделали мне очень больно. Навалились все разом, сразу четверо. А он сидел и смотрел. Молчал и смотрел.

– Кто? Их командир?

– Да.

– И вы узнали его здесь.

– Да.

– Это был Марко Табакович?

– Да.

– Как вы его узнали?

– У него был такой шрам… И он сильно хромал.

– И тогда вы решили его убить?

– Да.

– Я видел вас на записи, когда он проходил мимо вас. Вы были в темном платье. А вечером вы были уже в светлом платье. И я понял, что вы ездили в Майнц, чтобы переодеться. Достаточно было просмотреть и сравнить две записи, утреннюю и вечернюю. Вы поехали туда на такси?

– Да. – Лейла снова отвернулась от него, глядя куда-то перед собой.

– Вы взяли нож для разрезания бумаги и пошли за ним в туалет?

– Да.

– А потом вы его ударили?

– Да.

– И забрали халат уборщицы?

– Да.

– Куда вы выбросили нож?

– Я не помню.

– А где тот халат и ваше темное платье?

– Выбросила. – Она закрыла глаза и неожиданно начала сползать вниз, теряя сознание. Дронго поддержал ее, чтобы она не упала, и тут к ним подбежал Халил Иззет.

– Бедная девочка! Не понимаю, что с ней происходит. В последние дни она сама не своя.

– Нужно срочно отвезти ее в больницу, – предложил Дронго. – Немедленно, прямо сейчас.

– Я позвоню Салеху, чтобы он подошел, – достал телефон Халил Иззет.

Дронго смотрел на нежное лицо несчастной молодой женщины. В девяносто пятом ей было тринадцать лет. У нее на глазах убили мать, увели на расстрел отца и братьев, ее саму изнасиловали и бросили. Она пережила такую трагедию, которую не смог бы выдержать даже сильный мужчина. Не только выдержала, но спустя шестнадцать лет узнала командира своих обидчиков, взяла нож и пошла за ним. Орлич быстро узнал, что Лейла Азизи была той самой девочкой, которая выжила в Сребренице, и перезвонил Дронго, рассказав ему о трагедии семьи Азизи.

Через десять минут молодую женщину увезли в больницу, а Дронго вернулся в зал и остановился, не зная, куда ему дальше идти.

Интерлюдия

Тогда ей исполнилось тринадцать. Первые десять лет были самыми счастливыми в ее жизни. Сребреница вообще была веселым городом, здесь проходили забавные праздники. По воскресеньям на городском рынке появлялись торговцы из окрестных сел, играли музыканты, для молодых организовывали танцы. Она вместе с братьями иногда оставалась посмотреть. Братья были старше – на два года и на четыре. Старший брат хотел стать моряком и собирался, окончив школу, уехать в Дубровник или Титоград, чтобы продолжить учебу. Младший любил рисовать, у него так смешно получались забавные шаржи на жителей их города.

Неприятности начались в девяносто втором, когда нашли двух убитых горожан. Через две недели нашли убитого сербского солдата, затем – еще одного. Потом в городе начали появляться какие-то люди, которые рассказывали страшные вещи о происходивших в соседних селах событиях. Отец мрачно их слушал, а мать испуганно охала и звала сыновей поскорее домой, когда начиналась перестрелка. Тогда в городе стреляли почти ежедневно. А в один прекрасный день началась настоящая артиллерийская канонада. Дом их соседа был разрушен полностью, и жившая там семья чудом спаслась, спрятавшись в подвале. Мать и отец разрешили соседям поселиться у них, пока они не отстроят заново свой дом.

Последние три года были очень тяжелыми. Невозможно было достать хлеб, магазины и лавки не работали, рынок почти не функционировал. Снова говорили о страшных убийствах, которые происходили в соседних с городом селах. Однажды летом отец заявил, что они должны отсюда уезжать. Но уехать семья не успела – в город вошли солдаты. Лейла помнила тот день, он отчетливо врезался ей в память. Толпа угрюмых, мрачных людей шла мимо их дома, когда с бешеным лаем прямо на них бросился выскочивший на улицу щенок. Один из солдат ударом ботинка отбросил щенка в сторону, а другой проткнул его штыком, прямо на глазах у детей.

Потом солдаты, так же молча и мрачно, сгоняли жителей на площадь, отделяя мальчиков и мужчин от женщин и девочек. У младшего спросили, сколько ему лет, и когда он сказал, что пятнадцать, повели его к старшему брату и отцу. Женщины остались одни. А потом мужчин увели куда-то в сторону гор, и оттуда послышалась стрельба. Говорили, что мужчинам завязывали руки, чтобы они не могли сопротивляться, когда стреляли в их сыновей. Мальчиков убивали, не связывая. Некоторые пытались бежать, но их преследовали и добивали.

Лейла так и не узнала, как погибли ее отец и братья. Говорили, что младший брат попытался сбежать, но его догнали… Хотя свидетелей все равно не осталось. А потом солдаты пошли по домам. Она хорошо помнила, как во двор, хромая, вошел этот неизвестный мужчина со шрамом на лице. Он сидел на стуле и ждал, пока его солдаты обыскивали дом. Мужчин и мальчиков там уже не было, но солдаты выволокли во двор ее мать. Она умоляла их не трогать дочку, но все было бесполезно. Женщине «оказали милость» – ее убили до того, как изнасиловали ее дочь. Когда кто-то из солдат хотел выстрелить и в Лейлу, лежавшую на земле, офицер толкнул его руку, и пуля прошла мимо. Потом этот человек встал и, хромая, вышел на улицу. Все говорили, что он был командиром этого отряда.

…Ее нашли через два дня. Она была словно в бреду. Целый месяц девочка провела в больнице. Врачи вынесли однозначный приговор – она никогда не сможет стать матерью. Лейла так и не вернулась в Сребреницу – сначала уехала в Сараево, потом училась в Вероне. Она запомнила на всю жизнь этого хромого человека со шрамом на лице, даже не подозревая, что спустя много лет увидит его на книжной ярмарке, когда, постаревший и седой, он будет ходить вокруг стендов бывших югославских республик. Лейла сразу узнала его, ведь он так часто снился ей в самых страшных снах. Не задумываясь, она взяла нож для разрезания бумаги и пошла за ним, словно во сне. Он прошел в мужской туалет, она, не колеблясь, проследовала за ним. Ее мало волновало, что это мужской туалет и кто-то сможет увидеть ее в таком месте. Она ничего не видела и не слышала. Сжимая в руках нож, она толкнула незапертую дверцу кабинки и изо всех сил ударила его в шею. Мужчина повернулся, захрипел, попытался что-то сказать…