— Да. Я хотел. Но не сегодня. Сегодня Трин так счастлива. Разве я могу открыть всё в такой день? Он должен запомниться, как самый светлый момент, наполненный любовью и верой. Мы ждали столько лет. Ничего, если подождём ещё немного. Так что — не сегодня, Хельга.

Яр спрыгнул на землю, становясь возле подруги. Обтянул куртку и накинул на голову капюшон.

— Скоро настоящий день рождения Трин. Скоро зацветут яльмары. Она должна это увидеть. Может боги даруют ей память. Хоть каплю тех светлых воспоминаний, что были пережиты много лет назад. А если — нет, то поделюсь своими. Расскажу о том, как была любима отцом и матерью. О том, что сражались до последнего вздоха, чтоб защитить её и Томарин. Пусть и после смерти, но для неё Броз снимет свою маску. Откроет истинное имя. Восстанет из пепла забвения, как подобает смелой птице. И Трин лучшее тому доказательство. Она расправит свои крылья вместо него. К радости отца и матери, что сейчас смотрят с небес на то, как прекрасна их дочь. Она должна знать, что никогда не была брошена. Никогда не была забыта. Никогда не была одинока.

Пожалеть о том, что не запирал свой кабинет, Кристиан успел неоднократно. Особенно злил сейчас смех Зорик, решившей заглянуть к нему, и теперь потешавшейся от души.

— Ты не подумал о последствиях своего решения, верно, Крис? — снова хохотнула инрэйг, едва заставив себя сдержаться под грозный взгляд брата.

Пропади он пропадом, этот конкурс… Поскольку ректорский кабинет наполнился раздражающими запахами сладостей и цветов, да всех возможных ароматов духов, которые источали бесчисленные записки.

Коробки с конфетами, букеты, разноцветные конверты со следами губной помады… Проклятье. Что в головах этих девчонок? Таким образом они хотели заполучить его расположение и выиграть конкурс?

— Скоро это прекратится, — скорее самого себя убеждая, проворчал Рэйван. — Осталась неделя сумасшествия, и придётся сделать выбор. И чтобы поумерить твоё веселье, ставлю в известность — ты включена в комиссию, которая будет определять победителя.

— Ты не можешь быть так жесток, — поморщилась Зорик.

— Могу, — опасно сверкнула улыбка некроманта. — Молись о том, чтоб я не вывесил список комиссии на всеобщее обозрение. Посмотрим, во что тогда превратится твоя берлога.

— Не вздумай, — Зорик ткнула пальцем в его грудь. Затем удивлённо коснулась ладонью рубашки у сердца. — Крис?..

Её золотистые глаза распахнулись шире от волнения, когда ощутила энергию невидимой сейчас печати.

— Да, — просто ответил Рэйван.

— Когда? — с некоторой обидой в голосе спросила сестра.

— В начале прошлой недели, — он глянул на стол, заваленный подарками. — Нужно что-то с ними делать…

— Крис! — одёрнула его Зорик.

— Да?

— И когда ты собирался сказать мне об этом? Почему не сказал? Я бы могла…

— Вот поэтому и не сказал, — мягко произнёс Рэйван, с теплом опуская руку на её плечо. — Так уж вышло, что сейчас нет толковой возможности покинуть Ард. Я бы хотел увезти её хоть ненадолго. Но мы вынуждены находиться здесь. Поэтому и не сказал сразу. И Трин, и мне необходимо было некоторое время, чтоб самим осознать этот шаг. Понимаешь?

— Понимаю, — нехотя сдалась Зорик. — Но я всё равно зла на тебя.

— Ты не умеешь злиться, — Кристиан снова посмотрел на «дары» ардовских воспитанниц. — Раздай это своим подружкам.

— А как же цветы? А записки, Крис? В них столько страсти, столько воодушевления, — снова усмехнулась Зорик, беря один из конвертов и доставая из него небольшой листок. — Ты только глянь, сколько завитушек. Даже разобрать нельзя, что написано…

Рэйван что-то тихо произнёс в ответ, и письмо истлело в руках Зорик, растворяясь в воздухе.

— Бессердечный.

— Именно. Нужно написать это на двери.

— Боюсь, что это будет бесполезно в свете последних событий. Крис?

— Да. Я написал Деверуксу. Письмо отправлено в его столичный дом. Ранее ты упоминала, что дед «прятался» в Деспине.

— Ты правильно поступил.

— Я писал ему не о том, что соскучился, Зорик. Поэтому не нужно цвести здесь, как весенний сад, — нахмурился Кристиан. — Это было в последний раз. Мне надоело писать письма тому, кто не изволит ответить хоть на одно.

— Деверукс ответит, — заверила сестра.

— Возможно. Лишь потому, что я выполнил свою часть договора. Ему придётся как-то отреагировать. Харланд теперь принадлежит мне. Так что оставит свои угрозы.

— Он будет рад.

— Он будет рад тому, что я подчинился его воле, — Кристиан отвернулся к окну, не позволяя Зорик увидеть смятение на его лице. — Для Деверукса всё выглядит именно так.

— Деверукс хочет, чтобы ты был счастлив, Крис. Даже если называет это подчинением его воле. Он всё прекрасно понимает. Слова ведь ничего не значат. Верно? Назови, как хочешь. Главное это то, что на душе, на сердце. Вы одной крови. Нет никакого труда прочитать то, что ты чувствуешь. Скоро бал. Полагаю, что Деверукс захочет приехать.

Кристиан обернулся к ней, глядя скептически.

— Любопытство одолеет его, — развела руками Зорик. — Не выдержит. Наверняка не выдержит. Пожалуйста, Крис. Поддержи этот шаг, если он и правда его сделает. Не испорть всё снова…

Теперь сестра смотрела умоляюще.

— Это я всё порчу? — возмутился Кристиан.

— Я скажу то же самое и Деверуксу при первой встрече, — заявила Зорик. — Даже не сомневайся. Вы оба всё портите. Я уже говорила, насколько похожи.

Продолжить спор им не дали, поскольку в дверь постучали, заставляя умолкнуть обоих. Кристиан пригласил входить, что гость и сделал, сдержанно здороваясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Капитан Брутус, — улыбнулась Зорик.

— Каэли Зорик… — Йен галантно склонил голову.

— Рада знать, что вы вернулись к своим обязанностям, — улыбнулась она, глядя, как сверкали начищенные серебряные пуговицы на форменном камзоле капитана.

— Благодарю, — Йен прокашлялся в кулак, не к месту вспоминая, как было достигнуто решение о его возвращении в стражи.