Гарднер сделал глубокий вдох.

— Не думаю, что та женщина станет выдвигать против вас обвинения, — сказал он, избегая того, что на самом деле хотела услышать от него Эбби.

— Значит, вы не собираетесь в этом разбираться?

Гарднер нервно откашлялся, стараясь смотреть куда угодно, только не в глаза Эбби.

— Честно говоря, в этой ситуации я мало что могу сделать. Можно мне оставить его у себя? — сказал он, поднимая флаер. — Могу проверить на отпечатки пальцев. — Он пожал плечами. — Даже если мы и найдем ту девушку, сомневаюсь, что это нам поможет.

— А как насчет женщины, у которой она сейчас? Вот с кем вам нужно поговорить.

Гарднер потер глаза, понимая, что нарушает границы дозволенного.

— Я могу выяснить, кто она такая, возможно, поговорить с ней, но это все. Нам необходимы улики и доказательства.

— Но ведь она ни за что не признается, что сделала это! И откуда возьмутся доказательства, если вы не будете ничего делать?

Гарднер почувствовал, как его ноги снова начали нервно притопывать.

— Простите, Эбби, но я не могу просто так обвинить человека. Не могу вдруг явиться и потребовать провести анализ ДНК, — сказал он и вздохнул. — Я попробую переговорить с ней. Это все, что я могу сейчас сделать.

Эбби открыла дверь ключом, и Гарднер прошел за ней в дом, вытерев ноги о коврик на входе. Войдя в гостиную, Эбби обернулась к нему, зябко обхватив себя руками.

— Вам необязательно оставаться со мной.

Гарднер пожал плечами.

— Да мне нетрудно.

Эбби прошла мимо него в кухню.

— Тогда я сварю кофе, — сказала она, оставляя его одного.

Готовя кофе, она не торопилась. По дороге домой Гарднер избегал разговоров о том, что произошло. Спросил, не хочет ли она поесть, заметил, что погода сегодня прохладнее, чем вчера, и наконец поинтересовался, слыхала ли она новость: накануне вечером кого-то ударили ножом в круглосуточном гараже тут неподалеку, за углом. Она на все отвечала отрицательно, радуясь, что поездка будет короткой и им мучиться недолго. Она не была уверена, что он зайдет в дом для дальнейшего разговора, а если все-таки зайдет — станет ли она отвечать на его вопросы.

Оба уже сказали все, что могли сказать. Он не поверил ей и не считал, что эта маленькая девочка и есть Бет. Но откуда ему знать? Он ведь даже не видел ее. И как он мог подумать, что этот флаер не имеет отношения к делу? Да, раньше она ошибалась — она была убеждена, что нашла Бет, и при этом ошибалась. Но сейчас у нее не было и тени сомнений. На этот раз она знала наверняка — с флаером или без него.

Когда тянуть стало уже некуда, она принесла чашки в гостиную и подала одну Гарднеру. Он благодарно кивнул. Они сидели молча. Время от времени инспектор вынимал свой мобильный и проверял его.

Через сорок минут они услышали, как открывается входная дверь, и Гарднер встал, продолжая держать чашку с кофе в руке. Вошел Саймон.

— Ты в порядке? — первым делом спросил он.

Эбби кивнула. Он притянул ее к себе и обнял, после чего, обхватив ее лицо ладонями, заглянул ей в глаза. Он долго молча смотрел на нее, потом взглянул через плечо на Гарднера.

— Спасибо.

Гарднер кивнул — чего уж там! — и поставил чашку на стол.

— Ладно, разбирайтесь, — сказал он.

Эбби сжала руку Саймона и пошла за Гарднером к выходу. Она хотела что-то сказать ему, но не могла найти нужных слов.

— Я сделаю все, что могу, Эбби, — пообещал он и, развернувшись, вышел на улицу.

Эбби смотрела, как он сел в машину и уехал, и только потом закрыла дверь.

Вернувшись в гостиную, Эбби упала в кресло, невидящим взглядом уставившись в пол. Саймон сел напротив.

— Не хочешь рассказать мне, что произошло? — спросил он.

— А разве он тебе не говорил?

Саймон вздохнул.

— Он сказал, что ты приставала к кому-то на улице. К женщине с ребенком.

Эбби подняла на него глаза.

— Это была няня. Няня Бет.

Саймон иронично усмехнулся.

— Это была она, Саймон. Это была Бет.

— Ну хорошо.

— Это была Бет!

— Ладно.

— Это была наша дочь!

Саймон, прищурившись, смотрел на Эбби. От слов «наша дочь» он застыл на месте. Порой он чувствовал, что Эбби считает, будто он переживает меньше, чем она. Что он уже смирился и готов наслаждаться жизнью без Бет. Он действительно не позволил исчезновению Бет взять верх над нормальным ходом своей жизни, как это произошло с Эбби. Он продолжал работать. Он продолжал спать по ночам — по большей части. Он по-прежнему питался не реже двух раз в день. Но это происходило не потому, что ему было все равно. Он готов был отдать что угодно, лишь бы вернуть дочь.

Бывали дни, когда работы оказывалось слишком много. Иногда он фотографировал детей, и тогда у него разрывалось сердце. По ночам он лежал без сна, думая о том, где сейчас Бет и почему он не ходит по улицам, стучась в каждую дверь, чтобы разыскать ее. Порой мысли о ней приходили ему в голову во время еды, и тогда кусок в буквальном смысле не лез в горло и он вынужден был встать из-за стола. Порой он думал о том, что было бы, если бы Эбби снова забеременела. Была бы она счастлива? Смог бы другой ребенок заменить ей Бет? Дало бы ей это новую цель в жизни? Или все стало бы только хуже?

Он никогда не рассказывал Эбби обо всем этом — поддерживал иллюзию, что он сильный и владеет собой, потому что хотя бы один из них должен быть таким. Но когда видел Эбби такой, как сейчас, то чувствовал, как разрывается сердце.

— Это была наша дочь, — упрямо повторила Эбби.

— Откуда ты знаешь?

— Вчера на улице мне дали флаер, — сказала она и полезла в карман, но потом вспомнила, что отдала его Гарднеру. — Дала его девушка. Она сказала, чтобы я туда пошла, на этот спектакль, а на другой его стороне было написано «Она будет там». Тебе не кажется, что все это не просто так? Что это многое означает?

— Конечно, означает, особенно если тебе этого хочется.

Эбби вскрикнула от бессильного отчаяния.

— Я ничего не выдумываю! Зачем мне это?

— Я не говорю, что ты выдумываешь. Но то, что кто-то на улице посоветовал тебе сходить на спектакль, еще ничего не означает. Возможно, эта девушка куче людей сказала, чтобы они туда приходили. Это ее работа.

— Она больше никому таких листиков не давала, — возразила Эбби.

— Откуда ты знаешь? Ты просто могла быть последней из тех, кто их получил.

Эбби встала и нервно провела рукой по волосам.