Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Голова у него гудела.
Он посмотрел на часы. Больше одиннадцати. Может, уже слишком поздно. Может, следовало бы сделать это завтра. Но он все равно вынул телефон и позвонил. Завтра это будет уже бессмысленно. Еще один бесполезный жест.
Гарднер шагал по комнате, слушая гудки в трубке: один, второй… Наверное, уже действительно слишком поздно.
— Алло?
Гарднер почувствовал, что разочарован.
— Привет, папа, — сказал он. Он слышал приглушенный звук работающего телевизора, но отец молчал. — Это Майкл.
— Я понял.
Опять тишина.
— Я просто хотел поздравить тебя с днем рождения, — сказал Гарднер. — Прости, что звоню так поздно.
— Я не сплю.
— Ну да… В общем, я подумал, что позвоню и… спрошу, как дела. Тебе по почте придет открытка, — сказал он и нервно откашлялся. — Что ты делал сегодня?
— В каком смысле? — спросил отец.
— Ну, не знаю. Дэвид приводил детей?
— Я его не видел. Вообще никого из них.
Гарднер слышал, как перещелкиваются каналы, как отец что-то бормочет, мучаясь с пультом дистанционного управления. Некоторые вещи никогда не меняются. Он мог еще пять лет не показываться дома и все равно узнать ворчание своего отца.
— Да и сам посуди, что бы я стал делать, если бы они и вправду пришли? Устроил званый обед? С желе и мороженым? — язвительно сказал отец.
— Он тебе звонил?
— Нет. Да и с чего бы? Он и в другое время не удосуживался.
Гарднер сел. Дэвид временами был полным придурком. С их матерью эгоизм брата легко сходил ему с рук. Как бы она ни была разочарована тем, что он к ним не заходит, дети Дэвида всегда умиляли ее, она просто таяла. Стоило им поговорить с бабушкой по телефону пару минут, и Дэвид был полностью прощен. Но сомнительно, чтобы такое проходило с их отцом. Он подумал, что старого Нормана Гарднера вряд ли когда-либо волновало, видел он своих детей и внуков или нет.
— Я просто подумал, что, может быть, он заезжал к тебе, — сказал Гарднер.
— Он, наверное, занят, — сказал отец. — Как и ты.
На мгновение оба умолкли. Гарднер хотел возразить, что он на самом деле очень занят, вот только это никак не оправдывало того факта, что он звонит родителям так редко.
— Я видел тебя в новостях, — сказал старик. — Похоже, дел у тебя по горло.
— Да уж, — ответил Гарднер.
— Она к этому времени, наверное, уже мертва? Бедное дитя! Она заслуживала лучшей судьбы.
Гарднер промолчал. Он знал, что отцу в высшей степени наплевать на Челси Дейвис. Вероятнее всего, он и не видел весь репортаж полностью. Просто самостоятельно пришел к тому же выводу, что и все остальные. Делом занимается Майкл Гарднер? Тогда — да поможет ей Бог! Его отцу до лампочки были все дела, которые он раскрыл, и все люди, которым он помог. Он видел лишь его неудачи и злорадствовал по этому поводу. Полиция — это враги. Лучше уж решать свои проблемы самому. Хотя его собственный сын — легавый.
— Ты еще здесь? — спросил отец.
— Да. Но знаешь, мне уже пора идти.
— Как Энни?
Гарднер застыл на месте.
— Что? — переспросил он.
— Как Энни, говорю? — с издевкой повторил отец, как для тупого.
— Папа, мы расстались уже много лет назад.
Он слышал, как отец что-то бормочет себе под нос.
— Я знаю, — в конце концов сказал он. — Я имел в виду другую, как там ее зовут…
— Кого?
— Ну другую… Другую девушку, с которой ты встречался. Не могу вспомнить ее имя.
Гарднер снова сел. Такое случалось с отцом уже раз пять или шесть. Сначала запутается, потом врет, чтобы прикрыть свое замешательство. Даже шимпанзе не спутал бы девушек, которые были у него после Энни, — по сути, нечего было и путать.
— Ты в порядке, папа?
— В порядке, — раздраженно бросил тот. — Спасибо, что позвонил, мне пора идти.
— Хорошо. С днем рождения! — повторил Гарднер и, прежде чем отключить телефон, успел уловить в трубке очередное ворчание отца.
Он сидел и слушал, как продолжают распаляться соседи. Потом направился было к холодильнику, но развернулся и достал из буфета полбутылки ликера «Саусерн комфорт». Он взглянул на гору грязной посуды в мойке и засомневался, что найдется хотя бы один чистый стакан, поэтому застольным жестом поднял бутылку.
— С днем рождения, папа.
Сделав большой глоток прямо из горлышка, он включил стереосистему. Замечательно. Это был Ник Кейв.
Когда компакт-диск закончился, Гарднер посмотрел на свою бутылку на свет. Внезапно его охватило полное спокойствие, и он понял, что соседи наконец перестали орать. Может, они померли, подумал он. На донышке еще немного оставалось. Он нашел пробку и закрыл бутылку. Время спать. Он поднял с пола телефон и отправился в спальню, но на полпути остановился, нашел номер Дэвида и позвонил. Был третий час ночи. Включился автоответчик. Должно быть, он позвонил на городской телефон. Разбудил детей.
— Дэвид, это Майкл. Я вечером говорил с отцом. У него день рождения. Точнее, был. Ты, похоже, не знал этого, иначе заехал бы к нему. Свозил бы внуков повидаться. Может, даже купил бы ему открытку. Но ты, очевидно, этого не знал. Потому что если ты знал и все равно не поехал, то ты — эгоистичная сволочь. Но ты ведь не такой, Дэвид? Нет, ты у нас идеальный сын с идеальной женой и тремя идеальными детками. Что ж, молодец, Дэвид, чтоб тебя… Молодец!
Гарднер выключил телефон и швырнул его на кровать.
Затем рухнул сам.
Гарднера разбудил телефонный звонок. Во рту было ощущение, будто там перезимовал хомяк. Он схватил мобильный, молясь про себя, чтобы это звонили с работы. Хотят порадовать, что все его дела закрыты. Никто больше не пропал, никто не погиб, никто не нуждается в срочной помощи. И он может спать себе дальше.
Гарднер взглянул на монитор. Дэвид. Он сбросил вызов и снова лег, думая о том, что нужно вставать. Нужно идти на работу. Нужно влить в себя воды и добавить туда бутерброд с ветчиной. А еще нужно купить отцу поздравительную открытку с днем рождения.
При таком расположении мест для зрителей увидеть что-то было трудно. Несмотря на то что все пришедшие семьи расселись на площадке беспорядочно, большинство детей повернулись лицом к сцене в ожидании представления. Даже если бы Эбби села впереди, ей все равно было бы очень сложно разглядеть все лица, а поведение ее сразу стало бы заметным и, скорее всего, подозрительным.
Она решила обойти толпу снаружи, делая вид, что кого-то высматривает, что, собственно, вполне соответствовало действительности, как она потом сообразила. Сделав два безрезультатных круга, она заняла позицию на дальнем краю площадки возле выхода и весь спектакль постоянно сканировала взглядом море человеческих лиц. Вид смеющихся и визжащих от восторга детей вызывал в душе Эбби радость и боль одновременно. И в равных пропорциях. Запах хот-догов и глазированных яблок, долетающий от расположенных вокруг многочисленных палаток и фургончиков, вызывал у нее тошноту и норовил вывернуть желудок наизнанку.